Утёрла тыльной стороной ладони мокрые дорожки от слёз. Дрожащими пальцами цепляюсь за его брюки, понимая, что всё равно мне некуда не деться. Он получит своё, независимо от того, каким способом. И уж лучше я добровольно сделаю, как он хочет, чем вдобавок к унижению терпеть ещё и побои.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть нас обоих. Неужели кто-то услышал нас и решил вмешаться? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Лишь когда стук повторился, я замерла в недоумении. Секундное замешательство проскальзывает и на лице Артёма. Не привык к тому, что кто-то может вот так врываться посреди его «веселья». Персонал весь вышколен и научен — никто не обращает внимание на подобное поведение Нетёсова младшего. Всем плевать, главное, чтобы хозяин был доволен.
— Да! – рявкнул так, что я зажмурилась от громкости его голоса.
Попыталась отползти или вырваться, но его пальцы сильнее сжимают мой затылок, удерживая на месте. Если кто-то войдёт, я со стыда сгорю. Смотрю на него с мольбой, а на его лице улыбка расплывается ехидная. Всё понимает и наслаждается моим страхом, смятением. Не человек, а чудовище в оболочки любимого.
— Артём Владимирович, — голос охранника за дверью нарушает тишину. – Извините, что отвлекаю, но тут…
— Говори уже, не томи. Что там у тебя? – подгоняет своего сторожевого пса, а сам глаз с меня не сводит. Разглядывает так, словно я мышь лабораторная. Да такой я и чувствую себя. Не человеком, скорее животным, на котором ставят опыты. Каждый день новая пытка и не знаешь, что тебя ждёт дальше. А порой и не хочу знать, только надеюсь, что закончиться всё, станет на круги своя. Артём зайдёт в комнату, поцелует меня нежно и скажет, что весь этот кошмар мне приснился.
Только понимание, что так не будет никогда, настойчивой занозой в сердце сидит. Голос разума орёт об этом, а я всё рано на лучшее надеюсь. Пусть не именно так сделает, скажет, но смысл такой же будет. Что всё это проверка, розыгрыш… Да плевать, что это? Главное, что не в за правду. Только время нужно. Вот ещё чуть-чуть совсем…
Охранник мямлит что-то за дверью. Странно, не похоже на него совсем. Обычно он отвечает быстро, как в армии – кратко и по существу, а здесь слова подбирает, словно боится чего-то. Собственная икота и шум в ушах приглушают звуки, и я лишь могу разобрать обрывки последней фразы – «Дмитрию Владимировичу хуже стало». Сама не знаю, как реагировать на это. Стараюсь прислушаться к ощущениям – чувствую облегчение. Не за то, что хороший человек на пороге смерти, а за то, что Артём не сможет проигнорировать эту новость про своего дедушку. Он поедет к нему в больницу, а у меня появиться немного времени приготовиться к следующей встречи. Замерла, ожидая его реакции, смотрю в глаза его и вспышки вижу ярости и одновременно растерянности. Словно передо мной картинка мигает. И он уже не здесь, мыслями он уже там с ним, с самым дорогим человеком в его жизни.
Выругавшись себе под нос, Артём отпускает меня и, застёгивая на ходу ширинку с ремнём, направляется к выходу. Вздох облегчения срывается с губ, как только я понимаю, что меня никто не удерживает, и этот кошмар позади. У меня появилось время, которое мне необходимо, вот только что мне с ним делать? Я настолько растерянна и не могу сосредоточиться, что вдобавок к тошноте голова болеть начинает, словно сотня молоточков бьёт по виску.
Артём спорит с охранником о чём-то на пороге, а я даже не вслушиваюсь. Лишь когда они уходят, а голоса стихают, я снова опускаюсь на пол, обхватываю коленки и рыдаю в голос, зная, что сейчас меня никто не услышит. Рыдаю от безысходности. Сама не могу ничего сделать и помощи просить не у кого. А даже если бы и было, то как? Все варианты рассматриваю, и ничего путного на ум не приходит. Что сказать? Что сделать? Чтоб поверил и не сомневался больше. И есть ли вообще смысл бороться?
Сколько я сижу вот так на полу, захлёбываясь в собственном отчаянии? Минуты? Часы? За окном зимняя ночь бесконечная, снежинки спускаются плавно хлопьями, как вата. Щёки стягивает от высохших слёз. Кажется, их у меня совсем не сталось. За это время всё выплакала. Смотрю сквозь стекло на улицу, словно в только что струшенный шар снежный. Огни мелькают от фар, звуки смазанные. Чувство одиночества накатывает, как волна, накрывая полностью. И слабый огонёк понимания, что я уже никогда не буду одинока. Прикасаюсь ладонью к ещё плоскому животу и чувствую это. Силу, которая поднимается выше, к солнечному сплетению, разливая по телу тепло и расслабление.