— Настя права. Если не пытаться, то точно ничего не получиться.
Вот только Борис Сергеевич всё никак не соглашался. Даже когда и остальные одобрили идею, твердил до последнего, чтобы не лезли в это дело.
— Вы понимаете, что меня подставляете? – орал он так, что уши закладывало. – Вы пойдёте с плакатами постоите, а потом по домам разойдётесь. А если что не так? Они ведь с меня спрашивать придут.
— Не придут, – успокоил Иван Алексеевич, — Нам повезёт, если вообще, хоть кто-то внимание обратит.
Конечно, настрой такой мне вообще не нравился. Получается, что все уже смирились со своей участью, а поддерживают только потому, что «толпа» так решила, и никто не захотел из «стада» выбиваться. Но с другой стороны, эти слова нашего начальника успокоили. Он хоть и не поддержал, но сказал, что мешать не будет и вообще всю ответственность с себя снимает.
Так и завертелось всё. Мы на принтере листовки распечатали со временем и местом встречи. Решили через пару дней всё организовать. Время было. На освобождение помещения нам месяц дали. Раздавали посетителям, которые не были работниками офисов Нетёсова. Людей вообще мало приходило. Казалось, что все уже знают о наших проблемах, поэтому и обходят стороной кафе. А те, кто приходил к нам, очень удивлялись и расстраивались, что мы закрываемся. Вроде как сочувствовали, обещали прийти, но умом я понимала, что если придёт хоть десять людей, то это уже будет хоть что-то.
Чего я не ожидала, так это того, что в назначенное время у кафе соберётся около сорока человек. В основном те, которых мы раньше никогда не видели, и лишь в некоторых из них я узнала клиентов. Как оказалось незнакомцы — это друзья и знакомые тех немногих, кто постоянно к нам в заведение ходил. Они услышали о нашей проблеме, и поддержать решили. Все разных возрастов, девушки, женщины, мужчины, даже дети. Глазам поверить не могла, даже чуть не прослезилась от счастья. Ведь понимаю, что если бы было им действительно всё равно, то точно не пришли.
Борис Сергеевич тоже видел, сколько людей пришло. Хоть как он старался держать эмоции при себе, а по лицу видно было, что приятно ему. Всегда приятно осознавать, что ты не один и есть те, кто не побоится выйти и отстоять твои интересы. Мне казалось, только сейчас мы действительно были как семья, потому что делали всё слажено.
День с самого утра был отвратительным. Дождь моросил, ветер продувал, и небо всё тучами застлано было. Но буквально через пару часов распогодилось. Солнышко вышло и на улице стало тихо как-то. Обрадовалась тому, что даже погода нас поддерживает. Вот за что я и люблю осень – она всегда преподносит сюрпризы приятные. Воздух свежий, листвой осенней пахнет.
Мы двинулись к зданию. Кто-то с рупором, кто-то с плакатами, орали кричалки, которые на ходу придумывали. Всё за то, чтобы кафе не закрывали. Проходящие мимо нас, косили взглядами, а некоторые офисные сотрудники выглядывали в окна. Мы столпились перед главным входом и, проходящим мимо, людям листовки раздавали, которые Гриша всю ночь печатал. Там ничего особенного не было, только наш адрес и акции со скидками на офисные обеды. Надежда была, что люди обратят на это внимание и задумаются – стоит ли сносить то, что действительно приносит пользу?
Мне казалось, я не только оглохла, но и голос потеряла. Горло першило от крика, но я без остановки повторяла фразы за всеми. А потом из здания охрана вышла. Я испугалась, что сейчас разгонят всех. Хоть численное превосходство было и за нами, я прекрасно понимала, что мы на чужой территории. Они в любой момент могут подключить правоохранительные органы, а те о причинах разбираться не станут. Просто вежливо попросят разойтись, и выхода у нас не будет – разойдёмся, как миленькие.
— Кто здесь у вас главный, так сказать? – спросил подошедший к нам охранник, перекрикивая наш ор.
Все стихли, и мужик повторил свой вопрос. Гришка, рядом возле меня стоял и в плечо меня слабо толкнул, головой кивая, мол «это тебя». Сначала испугалась немного, а потом на остальных посмотрела и расслабилась как-то. Сложно описать, но в каждом взгляде поддержку чувствовала и силу непонятную, которая уверенности придавала. Вышла вперед, а охранник чуть не заржал в голос. Но стоит отдать ему должное – держался молодцом. Опять нацепил на лицо невозмутимое выражение, и следовать за ним приказал. Когда шла, чувство было, словно на эшафот ведут. Коленки предательски дрожали, но я всё равно спину старалась прямо держать. И слова Гришины, что он напоследок сказал мне, в ушах набатом: «Только ты сможешь его убедить. Мы верим в тебя!». И я сама в себя поверила. Ведь я не только за себя, а и за семью свою сейчас сражаюсь. Независимо от обстоятельств, я не могу отступить, я должна идти до конца. Только сердце от волнения выпрыгивает, и каждый шаг всё труднее даётся. Слова в голове смешались, и я понятия не имею "что" и "как" сейчас говорить. Надеюсь только, что сердце подскажет. Главное собой оставаться и говорить всё, как есть и как чувствую.