Прежде всего обратим внимание на время изготовления фальсификации. Середина 1921 г., можно сказать, была пиком перехода к новой экономической политике, которая в глазах различных политических сил символизировала отход от ортодоксальных постулатов марксизма в его советском обличье переустройства российского общества. Известно, что позиция Ленина в отношении провозглашенной им новой экономической политики у многих ассоциировалась с отступничеством и кардинальным пересмотром прежних взглядов. "Письмо", по всей видимости, представляло собой не столько попытку "борьбы" с Лениным, сколько попытку реконструкции его умонастроений того времени. Это была попытка весьма наивная, но объективные основания для такой интерпретации взглядов Ленина в реалиях 1921 г. несомненно были. В этом смысле "письмо" хорошо "вписывалось" в эти реалии и играло в пользу тех политических сил, которые проповедовали неортодоксальные марксистские взгляды. Не случайно "письмо" заканчивалось предложением о более тесных контактах с социалистами.
Но возможно и иное объяснение мотива подлога: оппоненты Ленина в самом ВКП(б) таким способом пытались скомпрометировать вождя, призвавшего партию отказаться от уже ставшей привычной для многих политики "военного коммунизма".
Разумеется, трудно определить конкретного автора или авторов "письма". Сам "Просперо", указав на один из признаков подлога -- подпись "Ульянов", а не "Ленин", сослался на "германские секретные источники", в которых циркулировал "текст частного письма Ленина". Чичерин, комментируя "письмо", неожиданно заметил: "Не ручаюсь, что осведомитель сам не выдумал". Какие основания были у Чичерина для столь ответственного заявления, сказать трудно.
Глава 2. "Директивы" Коминтерна о подготовке мировой революции
Несомненно, что в середине 20-х годов наиболее скандальным и заметным комплексом подлогов стали фальсификации, связанные в той или иной степени с деятельностью набиравшего силу Коммунистического Интернационала[14]. Центральное место в этом комплексе заняло так называемое "письмо Зиновьева", тогдашнего председателя Исполкома Коминтерна, от 15 сентября 1924 г., адресованное ЦК Коммунистической партии Великобритании. Письмо содержало ряд важных рекомендаций Исполкома Коминтерна британской компартии. Во-первых, в нем предлагалось "расшевелить массы британского пролетариата и привести в движение армию безработных пролетариев" с целью давления на парламент страны накануне намечавшегося в нем обсуждения вопроса о ратификации договора между СССР и Великобританией. Во-вторых, письмо в качестве важнейшей программной установки провозглашало курс на вооруженную борьбу с британской буржуазией, "против идеи эволюции и мирного уничтожения капитализма". С этой целью британским коммунистам предлагалось создавать ячейки "во всех войсковых частях, в особенности среди тех, которые расположены в крупных центрах страны, а также на фабриках, изготовляющих вооружение, и на военных вещевых складах", организовать военный центр партии из военных специалистов, сочувствующих коммунистическим идеям или придерживающихся социалистических взглядов[15].
Уже в октябре 1924 года письмо появилось в английских средствах массовой информации, а 24 октября того же года британское Министерство иностранных дел (Форин оффис) направило специальную ноту полномочному представителю СССР в Великобритании Х.Г.Раковскому[16]. В ней "письмо Зиновьева" трактовалось как "инструкции для британских подданных для насильственного свержения существующего строя в этой стране и разложения вооруженных сил Его Величества". "Всякий, кто знаком с уставом и связями Коммунистического Интернационала, -- говорилось в ноте, -- нисколько не станет сомневаться в его тесной связи и контакте с советским правительством", а потому "письмо Зиновьева" квалифицировалось как прямое вмешательство Советского государства во внутренние дела Великобритании[17]. Это был серьезный политический демарш, грозивший полным разрывом дипломатических отношений и откровенной конфронтацией.
Опасность последствий такой конфронтации для СССР, надеявшегося получить в это время британский заем, была настолько очевидной, что ответ Раковского на ноту последовал уже на следующий день. В нем категорически отрицалась подлинность "письма Зиновьева" и приводился ряд серьезных доказательств того, что оно "является работой преступных личностей, недостаточно знакомых с конструкцией Коммунистического Интернационала". Во-первых, сообщал Раковский, в циркулярах и иных документах Коминтерна последний никогда не называет себя "Третьим Коммунистическим Интернационалом", как сказано в "письме", в силу того, что не существовало ни первого Коммунистического, ни второго Коммунистического Интернационалов. Во-вторых, "письмо" подписано Зиновьевым в качестве "председателя Президиума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала", тогда как он официально является Председателем Исполкома Коминтерна. Кроме того, по словам Раковского, "все содержание документа с коммунистической точки зрения состоит из ряда нелепостей, имеющих целью просто восстановить британское общественное мнение против Советского Союза и подорвать усилия, которые были приложены обеими странами для установления длительных и дружеских отношений"[18].
Несмотря на последний, весьма неопределенный и не соответствующий действительности аргумент, два первых обстоятельства серьезно подрывали представления о подлинном характере "письма Зиновьева". Между тем, пока британская общественность шумно обсуждала "письмо Зиновьева" и его возможные последствия, а дипломаты обменивались нотами протеста, лондонским представительством СССР 28 октября было получено адресованное на имя Раковского письмо некоего Синклтона. В нем автор сообщал, что он готов представить 30 фальшивых документов, которые вскоре "будут употреблены, чтобы дискредитировать Россию"[19].
29 октября Синклтон был принят первым секретарем советского полпредства Битнером. В ходе беседы тот сообщил, что, будучи англичанином, он еще до революции вел разведывательную работу в пользу России, являясь тайным агентом военного атташе российского посольства в Лондоне. Сохраненные им симпатии к России заставили Синклтона предпринять действия, направленные на разоблачение авторов "письма Зиновьева". В результате этого расследования ему удалось установить, что в Лондоне действует организация "Британский Королевский союз", финансируемая неким графом Нортюмберлендским и газетой "Морнинг пост". Этот союз и занимался изготовлением фальшивок. Среди сотрудников названной организации ему были известны некие Реджинальд Вильсон и капитан Томплинс. Синклтон предъявил подлинники и фотокопии фальшивых документов, которые должны были в скором времени использоваться против СССР.
Рисунок 3
Образцы "плакатной войны" с Коминтерном, помещавшиеся в западно-европейских и белоэмигрантских изданиях
До нас дошли 4 из 30 документов, предъявленных Синклтоном в советское полпредство. Первый из них -- "Договор" между Социалистической рабочей партией Великобритании и Социалистическим рабочим пресс-бюро, полномочными представителями которых выступали проживавшие в Глазго некие Томас Митчель и Джон Гендерсон, с одной стороны, и "Исполком Совета русских рабочих и Социалистический рабочий Национал в Гамбурге" -- с другой. "Договор" составлен на бланке, увенчанном символическим изображением руки рабочего, держащей молот, и надписью "Пролетарии всех стран, соединяйтесь", снабжен подписями и печатями представителей Социалистической рабочей партии и Социалистического рабочего пресс-бюро. "Договор" содержал программные обязательства Митчеля и Гендерсона перед Исполкомом Совета русских рабочих и Социалистическим рабочим Националом, а также определял технические вопросы их взаимодействия. Программные цели договора предусматривали обязательства Митчеля и Гендерсона создать по всей Великобритании сеть агитаторов, призванных "вызвать промышленные конфликты и привить рабочим, занятым в основных отраслях промышленности, революционную доктрину и идею экономического контроля над производством", организовать воскресные пролетарские школы для молодежи с целью ее приобщения к революционным идеям и воспитания атеизма, наладить получение "столько, сколько можно, сведений государственной важности: дипломатических, морских, военных, гражданских, политических и иных сведений, которые могут быть чем-нибудь интересны или полезны Революционному исполкому России или Германии". Последние обязались оплачивать услуги своих партнеров, которые время от времени должны были не только представлять письменные отчеты конспиративным путем, но и посещать Россию и Германию для устных докладов.