спиной, и поднимает волосы, обнажая для меня соблазнительную заднюю часть своей
шеи.
Я тянусь своими руками, располагая кулон на груди. Ее тело прижато к моему, это
заставляет меня думать о таких вещах, о каких не стоило бы думать. Я хочу схватить ее за
волосы и дернуть назад ее голову, чтобы мои губы могли исследовать каждый дюйм ее
шеи. Бля. Я делаю глубокий вдох . Успокойся. Мои пальцы плохо справляются, когда я
пытаюсь открыть застежку, и я рычу.
– Ты там в порядке? – хихикает она.
– Замочки на таких вещах следует делать побольше.
После двух попыток я, наконец-то, раскрываю застежку и надежно закрепляю
кулон вокруг шеи Ланы. Она поворачивается, ее пальцы прижаты к кулону.
– Зак, мне он очень сильно нравится. Он прекрасен.
– Ты знаешь, что это такое? – сомневаюсь я.
Она поднимает бровь.
– Это ожерелье.
Я улыбаюсь.
– Да, это ожерелье, но не только, – мои пальцы касаются кожи Ланы, когда я беру
кулон. – Это выдвигается, – я тяну за нижнюю часть прямоугольника, открывая сюрприз. –
Это замаскированная флэшка.
Ее глаза вспыхивают от волнения.
– О, мой Бог. Это удивительно. Это самый классный подарок, который мне когда-
либо дарили, – она обхватывает меня своими руками. Я заключаю ее в свои объятия и
наслаждаюсь ощущением того, как ко мне прижимается ее тело.
Она отстраняется, слишком рано.
– У меня кое-что для тебя есть.
Она протягивает мне коробку среднего размера, покрытую подарочной упаковкой
в снеговиках. Эта упаковка напоминает мне о том дне, когда мы играли в снегу, пока
выбирали для нее ель.
– Открой его, – она взволнованно прыгает вверх и вниз.
Я осторожно отлепляю скотч, один кусок за один раз, хотя хочу развернуть
упаковку одним целым куском.
– Зак, – хихикает она. – Ты издеваешься надо мной?
Я качаю головой.
– Нет, я всегда так разворачиваю подарки.
– Поторопись. Я не могу больше ждать, – она снова подпрыгивает вверх и вниз.
Мои глаза стреляют по ней и впитывают ее нетерпеливое выражение лица. Я
скольжу своим пальцем под шов и срываю упаковку.
– Да, – визжит она, хлопая в ладоши. Я улыбаюсь и сдираю оставшуюся часть,
бросая ее на пол. Возможность видеть, ее такой взволнованной, стоит охватившей меня
тревоги из-за бессистемно разорванной бумаги. Я снимаю с коробки крышку и нахожу
простую черную кружку, зарытую под белой бумагой. Взяв кружку в руку, я ее изучаю,
поворачивая из стороны в сторону. На ней ничего не написано. Я смотрю на Лану и
обращаю внимание на то, что она прикусывает свою губу, стараясь не рассмеяться.
– Почему у меня такое чувство, что ты прямо сейчас меня разыгрываешь? –
сомневаюсь я.
Она пожимает плечами, сложив руки перед собой.
– Не знаю. Тебе не нравится кружка? – слишком невинно спрашивает она.
– Мне она нравится, потому что ты ее выбрала.
– Ты милый. Позволь мне показать тебе, что в этой кружке особенного, – она
протягивает руку. Я передаю ей кружку, и она направляется в сторону кухни. Включает
горячую воду, ждет, пока вода нагреется, а затем наполняет кружку. Тепло превращает
черный цвет в белый, на котором проявляются образы зомби. Их кровавые руки прижаты к
кружке, словно они находятся внутри нее, запертыми в ловушку.
Я улыбаюсь.
– Эта кружка эпична. Я буду каждый день пить из нее свой кофе – наклонившись,
я целую ее в макушку и вдыхаю запах ее мягких волос. Моя грудь сжимается из-за всех
пробуждаемых этим действием эмоций.
Именно поэтому люди так сильно любят дарить и получать подарки. Теперь я
знаю, что упускал все эти годы.
Мы с Ланой смотрим марафон «Ходячих мертвецов», лежа на диване. Я никогда
не проводил Рождество, делая что-то, что бы мне так сильно нравилось. В моем доме
праздничные дни всегда были заполнены напряженностью и насилием.
Она тянет мою руку вокруг своего плеча и прижимается к моему боку. Когда она
мне улыбается, то моя грудь сжимается, а когда я смотрю на нее сверху вниз, то мое
сердце бьется с перебоями.
– Я надеюсь, что ты не против обнимашек. Мне холодно, и я слишком ленива,
чтобы пойти за одеялом, – говорит она, а потом хихикает. Ее сладкий смешок звучит так,
как должен смеяться ангел на небесах. Она – мой личный ангел на земле. Она –
единственный рай, который я когда-либо узнаю.
Я качаю головой, меня покидает каждая ясная мысль, когда я заглядываю в ее
волшебные глаза. В ярком дневном свете, проникающем сквозь окна гостиной, я могу