– Что отдать, приятель?
– Карту. Я знаю, что она у вас.
– Эй, – Лестер зацепил трубку на плечо и вытянул вперед обе руки: – У меня нет никакой карты, приятель.
– Ах, нет? – Люк провел ладонью по кругленькому брюшку Лестера до самого пояса брюк и извлек оттуда девятку червей. – Вы что же, собирались потом пойти на покер?
Лестер согнулся от смеха, а Люк тем временем протянул карту «зрителям», чтобы они ее узнали.
– Спасибо. Спасибо. Эй, но ты тоже неплохо поработал, – опять обратился он к Лестеру, – Может, тоже встанешь и поклонишься?
– Конечно, приятель, конечно, – развеселившись, Лестер встал. – Макс, он у тебя молодой да ранний, это уж точно!
Люк засиял от счастья. Но это все была ерунда по сравнению со смехом Макса!
– Вот, – Макс встал и доложил руку мальчишке на плечо, – вот это – настоящее представление. Давай посмотрим, можем ли мы вставить этот номер в программу.
– Без дураков? – от неожиданности Люк просто обалдел.
Макс взъерошил его волосы, довольный тем, что мальчик больше не напрягается от его прикосновений.
– Без дураков.
От Нового Орлеана до Лафайет ехать недолго. За рулем темного седана был Мышка, а Макс откинулся назад, закрыл глаза и готовился к предстоящему делу. Воровство не особенно отличается от выступления. Во всяком случае, для него – никогда не отличалось. В самом деле, много лет тому назад, он сочетал оба занятия. Тогда это было необходимо, чтобы выжить.
Теперь, став старше и опытнее, он стал отделять свои выступления от воровства. Еще одна необходимость, чтобы выжить. Его имя становилось все известнее и известнее, и теперь было бы опрометчиво что-нибудь красть прямо у зрителей.
А Макс не был опрометчивым.
Конечно, кто-то скажет, что ему не надо было больше воровать ради сытого желудка и крыши над головой. Макс согласился бы с этим. И добавил бы, что, во-первых, тяжело расстаться с многолетней привычкой, а во-вторых, ему это просто нравилось.
Для ребенка, над которым издевались, которого не любили и бросили, воровство было доказательством самообладания и вызовом обществу.
Для известного мага оно стало предметом тайной гордости.
Он и среди воров был одним из лучших. И считал себя великодушным вором, так как аккуратно выбирал себе цель, отбирая лишь у тех, кто не особенно пострадал бы от потери.
Он редко работал так близко от дома. Макс считал это не только рискованным, но и нечистоплотным. Но правила создаются для того, чтобы их нарушать.
Закрыв глаза, он представлял себе блеск и красоту ожерелья из аквамаринов и брильянтов. Голубые и белые льдинки. Сам он предпочитал теплые камни – рубины, сапфиры. Эти сильные, густые краски говорят о страстях, о славе. Но о личных вкусах часто приходится забывать, когда думаешь о деле. Если его сведения были правильными, то эти аквамарины с огранкой «под изумруды» должны будут принести неплохую сумму после того, как их освободят от старой оправы.
У Леклерка уже был покупатель.
Даже минус одна десятая и расходы, подсчитывал в уме Макс, минус деньги в фонд на оплату колледжа Роксаны, недавно основанный фонд на оплату колледжа Люка – все равно останется премилая цифра.
Он улыбнулся сам себе. Макс обычно тонко чувствовал иронию происходящего. Итак, он – вор, заботящийся о процентах и фондах помощи.
Голодные годы научили его с почтением относиться к капиталовложениям. Его дети не будут голодать, у них будет возможность самим выбрать свою дорогу в жизни.
– Это здесь, Макс.
Макс открыл глаза и увидел, что машина медленно поворачивала. Вокруг – тихий квартал, деревья вдоль улицы и большие, красивые дома, которых почти не видно за ветками и цветущими кустами.
– Ага. Время?
Мышка посмотрел на часы, Макс тоже.
– Два десять.
– Хорошо.
– Система сигнализации совсем простая. Только перережь два красных проводка. Но если ты не уверен, то давай я пойду и сам все сделаю.
– Спасибо, Мышка, – Макс натянул тонкие черные перчатки. – Думаю, я справлюсь. Если сейф действительно такой, как сказал Леклерк, то на него мне понадобится от семи до восьми минут. Будь здесь ровно в два тридцать. Если я задержусь дольше, чем на пять минут, ты должен уехать, – на это Мышка только хмыкнул, и Макс похлопал его по плечу, – я должен быть уверен в том, что ты все выполнишь.
– Ты вернешься, – ответил Мышка и пригнулся пониже к рулю.
– И мы станем на несколько тысяч долларов богаче, – Макс выскользнул из машины и растворился в темноте.
Пройдя полквартала вниз, он перемахнул через невысокую каменную стену. Перед ним был трехэтажный кирпичный дом с темными окнами, но на всякий случай он обошел его вокруг, и только потом направился к щитку сигнализации. Перерезав красные провода, Макс уверенно подошел к двери. Мышка никогда не ошибался.
Из мягкого, кожаного кармана на поясе он достал резец для стекла и присоску. Луна была полузакрыта плывущими по небу облаками, но Максу не требовалось ее света. Даже в кромешной темноте он смог бы пройти через любую запертую дверь.
Тихий щелчок – Макс просунул руку вовнутрь и отпер замок. Вновь тишина. Как всегда, Макс прислушивался к ней, растворялся в тишине и только потом входил.
Он никогда никому не мог описать то чувство, которое возникало у него всякий раз, когда он входил в темный и тихий чужой дом. Он думал, что обладает какой-то особой властью находиться там, где не должен, и при этом оставаться незамеченным.
Словно тень, он проскользнул из кухни в гостиную и дальше, в холл.
Его сердце сильно билось. То, что он сейчас чувствовал, было похоже на предвкушение близости с желанной женщиной.
Библиотека находилась в точности там, где сказал Леклерк, и сейф действительно был спрятан за имитацией двери.
Держа в зубах ручку-фонарик, прижав стетоскоп к металлу рядом с замком, Макс приступил к работе.
Ему здесь нравилось. В библиотеке слабо пахло увядшими розами и дорогим табаком. Легкий бриз шелестел за окном ветками каштана, слегка постукивая по стеклу. Он представил себе, что, если бы у него было время, он смог бы найти где-нибудь рядом оставленный бокал с бренди и позволить себе отпить несколько глотков перед тем, как уйти.
Третий из четырех тумблеров стал на место. В запасе еще восемь минут. Тут он внезапно услышал какое-то хныканье.
Пригнувшись, готовый броситься бежать, Макс медленно повернулся и направил луч фонарика к источнику звука. Перед ним стоял щенок, всего нескольких недель от роду. Еще раз заскулив, он присел и сделал лужицу на турецком ковре.
– Немного поздно, чтобы проситься на улицу, – пробормотал Макс. – И извини, приятель, но у меня совсем нет времени, чтобы за тобой прибрать. Придется тебе завтра утром разбираться с хозяевами.
Макс занялся четвертым переключателем, пока щенок вперевалку ходил вокруг него и обнюхивал его туфли. Наконец маг с облегчением вздохнул и открыл сейф.
– Мне повезло, что я запланировал эту работу на сейчас, а не на год спустя. Тогда ты уже достаточно вырос бы, чтобы откусить мне полноги. Хотя у меня на заднице есть шрам от пуделя, который был не больше тебя.
Он отодвинул связку акций и открыл вельветовый футляр. Аквамарины заискрились в темноте. С помощью фонарика и ювелирной лупы он проверил камни и еще раз довольно вздохнул.
– Прекрасны, не так ли? – и ожерелье переместилось из футляра в его напоясный карман.
Нагнувшись, чтобы на прощанье потрепать щенка по загривку, он услышал на лестнице шорох.
– Резвуша? – произнес женский голос высоким шепотом, как на сцене. – Резвуша, ты здесь?
– Резвуша? – выдохнул Макс, с симпатией поглаживая щенка. – Иногда нам приходится мириться и не с такими именами, – он закрыл сейф с тихим щелчком и укрылся в темноте.
На цыпочках в комнату вошла женщина средних лет, с сеткой на волосах и блестящим от ночного крема лицом. Щенок заскулил, застучал хвостиком по ковру и двинулся на направлению к Максу.
– Ах, вот ты где! Крошка, иди к мамочке, – примерно в футе от Макса она догнала щенка, подхватила на руки и прижала к груди. – Ты зачем встал? Ах ты, вредный песик, – она громко чмокала его, а щенок безуспешно пытался вырваться из ее объятий. – Ты проголодался? Ты проголодался, мусик-пусик? Пошли, мамочка даст тебе молочка.