Все дело в этих штуках? В той дряни, что покоится в их нутре?
Макс выдохнул, с его губ сорвался негромкий рык. Мгновение сосредоточение - и в сторону зверя протянулся веер сверкающих полос. Каждая полоса - будто острейший клинок. Тварь, практически затянувшая раны, вяло отмахнулась от клинков. Но Макс и не надеялся нанести ей сколько-нибудь заметный вред. Его целью стали 'булыжники'. А вот те не смогли противиться пси-натиску. Податливая кожица лопалась, высвобождая целые водопады тягучей жижи.
Зверь дернулся. Его глаза блеснули пламенем. Голова резко дернулась из стороны в сторону, тело задрожало, словно от электрического разряда.
- Что, проняло? - прошипел Макс, наблюдая за тем, как обвисают на боках твари лианы. - Попробуй, догони...
Он начал пятиться, попутно концентрируя в руках силу. Пропущенная сквозь тело, сквозь разум, сквозь систему пси-имплантатов - она возрастала многократно. Но и требовала все большего сосредоточения для своего удержания. Мышцы начинают дрожать. В груди собирается огненный ком - он жжет, пульсирует. Дышать становится все труднее - легкие наливаются тяжестью, будто пара мешков, набитых мокрой пылью. Но надо терпеть. Еще немного...
Зверь поднял голову к потолку и взревел, а потом, расправив плети-копья, длинными прыжками ринулся в атаку.
'Вот теперь пора!'
Макс не смог удержать крика, когда накопленная и свитая в клубок энергия потекла в стороны. Пещера озарилась яркой продолжительной вспышкой. Тело будто разрывало на части - уносило вмести с пси-волной.
Его крик перекрыл оглушающий рев, полный ненависти и... растерянности? На какое-то короткое мгновение над Максом нависла тень зверя, а потом мир превратился в изливающийся ярким свечением бурлящий поток. И центром этого потока стал бывший генерал скарабеев.
Когда Макс вновь смог дышать (трудно, с надрывом), свет иссяк. Пещера ненадолго погрузилась в кромешную темноту. Глаза медленно привыкали к столь резким перепадам, но мир вокруг все же начинал обретать прежние очертания.
Прежние ли?
Пещера превратилась в выжженную яму, наполненную клубами едкого дыма. Макс закашлялся. Запах стоял такой, будто где-то рядом догорал добрый десяток погребальных костров. Свет из отверстия в потолке тонул в дыму, так и не добравшись до пола.
Если зверь выжил и сейчас же вздумает атаковать, то сможет взять незваного гостя вообще без проблем. Макс ощущал внутри ноющую пустоту. Он выплеснул все, что имел. Ударил всем, что было. Не оставил ничего даже на элементарную защиту. Опрометчиво, необдуманно, но система имплантатов словно распахнутые настежь ворота. Их не закрыть. Не оставить небольшой щелки. По крайней мере, пока эта задача для Макса невыполнима.
Он стоял из последних сил. Ноги подгибались. Очень хотелось лечь и полежать. Пусть в грязи, пусть на обгорелых останках живых лиан. Полежать совсем немного, несколько минут.
Макс сделал шаг. Надо найти тело зверя. И при этом надеяться, что тело разорвано на сотни мелких кусков, которые уже никогда не смогут вновь воссоединиться в одно целое.
В горле першило. Кашель удавалось сдержать с большим трудом. Дым клубился, то и дело создавая причудливые фигуры, каждая из которых вполне могла оказаться затаившимся зверем. Но время шло, а атаки так и нет.
Наконец Макс уловил еле слышимый шелест. На фоне собственных бесшумных шагов он показался чуть ли не громом.
'Все-таки жив?!'
Зверь лежал у самой стены. Ни дать ни взять - куча грязного тряпья. Как в этих окровавленных лохмотьях еще может теплиться жизнь?! От недавно мощного и смертельно-опасного противника осталась только раскроенная надвое голова с единственным светящимся глазом да пара передних лап, неведомо как избежавших серьезных повреждений. Часть практически полностью отделенного от головы туловища до сих пор стекала по стене, часть распласталась на полу разорванными внутренностями.
Странно, но сейчас, стоя над поверженным противником (противником, который успел доставить немало проблем и, вполне возможно, доставил бы еще больше, останься он живым), Макс не ощущал ни радости, ни удовлетворения победой. Только усталость - всепоглощающая и бьющаяся внутри опустевшего черепа.
Зверь тяжело поднял раскроенную голову, попытался опереться на передние лапы, но те предательски подогнулись, скрежетнув когтями по полу. Глаз твари блеснул, из пасти донесся хриплый рык.
Глаза Макса расширились, он тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. В рыке зверя явственно слышались слова.
- Она уничтожит тебя... - пророкотала тварь. - Ты часть целого. Без нас ты никто. Мы видим тебя. Мы следим за тобой. Тебе не уйти. Только две дороги - смерть или Улей.
Несмотря на то что пасть зверя открывалась и закрывалась, доносящиеся из нее звуки не соответствовали грубой артикуляции. Они будто рождались где-то в глубине развороченного нутра.
- Зачем бежать от себя? Зачем бежать от нас? - продолжала тварь.
Рокот ее голоса давил на уши, словно самый громкий крик, проникал в череп. Мысли об усталости улетучилась без следа.
- Остановись. Ты убиваешь себя. Тебе не уйти отсюда. Не уйти от Улья. Без части Улья в тебе ты умрешь. Ты уже почти мертв. Остановись - и у тебя будет шанс вернуться. Уничтожишь зверя - уничтожишь себя. Вы неразрывны. Вы - одно целое.
А ведь такая мысль приходила ему в голову. Вполне возможно, что сознание человека и сознание зверя не могут существовать друг без друга. Иначе зачем Сверхсознание вообще сохранило человеческую часть в своих генералах? Ведь даже в Сердце Улья, глубоко затянутой сетью скарабеев, теплится та, кого Макс надеялся спасти.
Ответ очевиден, хоть и неоднозначен: либо человеческая часть для чего-то необходима, либо полностью ее изжить просто не удалось. Верить хотелось во второй вариант. В конце концов - что такого в человеческом начале, что его стоит хранить даже вопреки потенциальной опасности утраты контроля над ассимилированным существом? Таким, как сам Макс. Не будь в его голове обоих начал (человеческого и звериного), кем бы он стал после воздействия артефакта Азгар Д'ор? Пустой болванкой без воли разума?
- Да, ты знаешь, что мы правы, - прорычал зверь у стены. - Иди. Мы позволяем тебе уйти и еще раз все обдумать. Тебе не место среди людей - ты это чувствуешь, и они это чувствуют. Возможно, тебе кажется, что они помогают тебе. Это заблуждение. Они могут уничтожить тебя в любое время - и ты ничего не сможешь им противопоставить. Тебе не будет места нигде, кроме Улья. Ты - ключ, ты - сила. Куда большая, чем можешь себе представить. Но не единственная. Мы откроем тебе глаза на истину.
Рык становился все глуше, смысл слов проникал все глубже в сознание Макса.
- Открывай истину, - голосом, хриплым от витавшего в воздухе дыма, проговорил он.
- Не здесь и не сейчас. Ты не готов принять истину. Иди - и возвращайся, когда поймешь всю низость человеческой души. Это не займет много времени. Они не заставят себя долго ждать. Мы знаем.
Макс сделал шаг назад. Голова тяжелая, мысли неповоротливые, будто дым и смрад горелой плоти проник в череп и продолжает скапливаться там, конденсируясь в бессвязные комки.
- Мы будем ждать...
Пылающий алым уцелевший глаз зверя кажется единственной настоящей реальностью в иллюзорном, клубящемся мире. В его взгляде уже нет ненависти, нет ярости и жажды убийства. Там смерть. Осознание близкой смерти.
Может ли зверь осознать свой уход? Может ли смириться с проигрышем? Может ли смириться с проигрышем Сверхсознание?!
Макс отступил еще на шаг. Прикрыл глаза, а потом резко, на выдохе, нанес удар. Выжал из себя последние крохи сил и направил пси-энергию в смотрящую на него тварь. Тварь, все еще не потерявшую надежду выжить.
Ни рева, ни даже тихого скулежа. Зверь обессилел настолько, что просто не смог исторгнуть из себя ни единого звука. А может, не успел.