Спохватившись, что чуть не перегнул палку, наемник попытался смешком сгладить впечатление от своих слов, но Зирид услышал кроющийся в его голосе страх.
— Или не узнают. Это я так… Болтаю.
— Лишнее болтаешь, — c каменным лицом проговорил Корр. Разум его тоже словно стал жестче. Необходимость сводила его выбор только к одному варианту.
Поставив самого себя на воображаемый автопилот, Зирид поднялся c кресла:
— Встань-ка, Врат.
Наемник не подчинился, и пилот грубо поднял его. Ксизор застонал:
— Полегче, служивый. Что, уже идем за обезболивающим?
В его голосе слышалось сомнение.
— Двигай, — приказал Зирид.
— Куда?
Пилот ткнул Ксизора в спину его же собственным бластером:
— Живее.
Коротышка неохотно подчинялся тычкам Зирида, проходя по коридорам корабля. Словно догадавшись о намерении пилота, наемник еле шел, поэтому приходилось подталкивать его. После пары поворотов и переходов они предстали перед воздушным шлюзом. Зирид подвел связанного к люку и остановился:
— Повернись.
Ксизор повиновался. Лицо его покрылось пятнами, вот только непонятно — от ушибов или от страха.
— Это из-за дочери, что ли? Знаешь, Корр, я уже все рассказал своим. Им известно о ней.
Пилот уловил в голосе наемника предательскую нотку фальши.
— Врешь. Только что заявил же, что никому не рассказывал. Ты сказал: «Пока не знают».
Он ткнул Ксизора бластером в бок, отодвигая c дороги, и открыл внутренние двери шлюза. Створки c шипением разъехались, в потолке зажегся и начал вращаться вмонтированный туда красный маячок.
Зирид подтолкнул наемника бластером:
— Хочешь так? — Затем пилот кивнул в сторону шлюза. — Или вот так?
Ксизор перевел взгляд c оружия на люк и сглотнул:
— Корр, не обязательно все сводить к этому. Я никому не расскажу ни о тебе, ни о твоей семье. И корабль можешь оставить себе.
— Я не могу так рисковать.
Ксизор попытался улыбнуться, но улыбка выглядела как гримаса мертвеца.
— Послушай. Если я сказал, что не расскажу, — значит не расскажу. Я всегда держу слово.
Зирид вспомнил о том, что обещал Нат избегать ненужного риска.
— Да. Как и я.
Наемник переминался c ноги на ногу, голос сочился отчаянием:
— Тебе придется c этим жить, Корр. Ты станешь убийцей. Отнимешь жизнь моим же собственным оружием. Хочешь жить c такой ношей?
Пилот знал, чего добивается пленник. По крайней мере, тешил себя такой мыслью.
— Выдюжу. И нечего читать мне лекции об убийствах, уклонист.
Глаза Ксизора наполнились слезами страха.
— Тогда мы были на войне, Корр. Подумай. Как следует подумай.
— Уже подумал. Выбирай, или я выберу за тебя. Еще одна галочка в списке, верно?
Наемник уставился Зириду в лицо. Наверно, он увидел там безразличие и упрямство.
— Да чтоб тебя, Корр! Будь ты проклят!
Зирид втолкнул Ксизора в шлюз.
— Я мог бы убить ее. Мог бы убить обеих. Там, в парке на Вулте. Ты знаешь, что я смог бы. Но я не стал.
— Да, — проговорил Зирид. — Не стал.
Потом нажал кнопку, и створки начали смыкаться.
— Лучше бы я их убил! Убил!
Зирид остановил закрывающиеся двери на полпути, ощущая, как внезапная вспышка гнева придает сил. Он потянулся через проем и встряхнул Ксизора, схватив его за рубашку.
— Если ты причинил ей вред, вспомни об этом, когда тебя будет медленно раздирать на части. Слышишь, уклонист? Слышишь?
Он пнул наемника в живот, отчего тот сложился пополам и стал ловить ртом воздух. Зирид снова включил двери, окончательно задраивая их. Через тонкое транспаристальное окошко были видны лишь бешеные глаза и оскал прильнувшего к нему c той стороны Ксизора.
Зирид нажал кнопку, открывающую внешний люк. Предупреждающая сирена зашлась воем.
Бросив на наемника последний взгляд и увидев его страх, пилот отвернулся и зашагал обратно в кабину.
Убийца.
Вот кем он стал.
Сирена умолкла, и внешний люк шлюза раскрылся c мягким рокотом.
Зирид почувствовал, будто внутри что-то оборвалось.
От неясного и болезненного чувства на глаза навернулись слезы. Пилот вытер их, чтобы и следа не осталось.
Он стал убийцей и уже почувствовал тяжесть содеянного.
Но он выдержит — ради Нат и Арры. Наверное, это бремя ему предстоит нести до конца своих дней и легче оно никогда не станет. Ему уже случалось убивать, но при таких обстоятельствах — никогда.