Малгус сгустком тьмы среди теней проскользнул по саду, мягко ступая по траве.
В доме, стоявшем в самой середине двора, светилось несколько окон. Все это: и дом, и сад, и фонтан — напоминало какую-нибудь дружелюбную планету Республики, упадническое святилище джедаев, в котором так называемые исследователи Силы размышляли о мире и искали успокоения.
Малгус знал, что все это нелепо. Империи и их правители не остаются на вершине могущества, если пребывают в мире и комфорте.
Если окружены любовью.
Впереди кто-то тихо переговаривался, голоса были еле слышны в неподвижном воздухе. Вынырнувший из темноты сада ситх не замедлил шага и даже не старался скрыть свое приближение.
Два имперских штурмовика в неполной броне сразу же повернулись к нему, вскидывая винтовки.
— Кто?..
Призвав Силу, Малгус взмахнул рукой, будто отгонял надоедливый гнус, и солдаты отлетели к стене дома c таким ударом, что наверняка переломали себе все кости. Оба сползли по стеночке и затихли, только черные прорези визоров уставились на владыку.
Малгус прошел между трупами в раздвижные двери дома, вспоминая нападение на Храм джедаев на Корусанте.
Тогда его сопровождала Элина. Казалось, это воспоминания из прошлой жизни.
Мысли об Элине раздули огонь тлеющего гнева. При жизни подруга была его слабостью, через которую соперники могли навредить ему. После смерти девушка стала для Малгуса источником силы, линзой, фокусирующей его ярость.
Ситх был в самом эпицентре вихря ненависти. В душе его бурлила энергия, растекаясь во все стороны. Малгусу казалось, что он перестал брать взаймы у Силы. Теперь он сам был Силой, как будто слился c нею в одно целое.
Малгус вышел на новый уровень развития. Больше ничто не отвлекало его от цели. Он служил лишь Силе, c каждым днем расширяя свои познания о ней.
Из-за нарастающей мощи, что клубилась вокруг него и просачивалась через завесу самоконтроля, скрывать свою ауру в Силе стало невозможно. Малгус одним махом опрокинул все мысленные барьеры, позволив потоку энергии плеснуть через край.
— Адраас! — выкрикнул владыка, вложив в голос столько напора, что стены и потолок задрожали. — Адраас!
Малгус шагал по залам и коридорам чужого убежища, опрокидывая и ломая все, до чего мог дотянуться: старинные столики, обожаемые Адраасом фривольные статуэтки. За ситхом тянулся шлейф разрушений, а сам он непрерывно вопил, призывая хозяина показаться. Между стенами металось эхо.
Малгус завернул за угол и наткнулся на шестерых штурмовиков в полной броне, c винтовками на изготовку. Трое стояли впереди, припав на одно колено, трое прикрывали сзади.
Его ждали.
Его рефлексы, подкрепленные Силой, сработали раньше, чем пальцы солдат нажали на спусковые крючки. Едва бластеры выпустили разряды, как Малгус, не сбавляя шага, выхватил и зажег свой меч. Красная линия клинка двигалась так быстро, что казалась сплошным широким щитом.
Два выстрела рикошетом угодили в потолок. Остальные четыре Малгус отразил обратно в стрелявших, пробив двоим грудные пластины, а двум другим — лицевые щитки. В два шага оказавшись рядом c оставшимися штурмовиками, он сделал выпад прежде, чем они выстрелили снова. Двумя ударами — рубящим и c разворота — он убил обоих.
Владыка выключил оружие и вновь углубился в залы, пока не достиг большого центрального холла примерно пятнадцать на двадцать пять метров. Во всю длину помещения на равном расстоянии были расставлены разукрашенные деревянные колонны, подпирающие верхнюю галерею. В противоположной стене виднелась двустворчатая дверь.
В проеме стоял повелитель Адраас в черном плаще поверх вычурного доспеха.
— Малгус? — удивленно проговорил хозяин, но уже c насмешкой в голосе. — Вы же должны быть в Неизведанных регионах.
— Я и сейчас там.
Адраасу намек был ясен.
— Я знал, что однажды вы появитесь.
— Значит, ты знаешь, что я пришел за тобой.
Скидывая плащ, хозяин дома включил меч.
— Да, за мной. — Он усмехнулся. — Я понимаю вас, владыка. Очень хорошо понимаю.
— Ты ничего не понимаешь, — прорычал Малгус, делая шаг навстречу.
Он чувствовал исходящую от Адрааса ненависть и мощь, но они были лишь бледным подобием его собственных эмоций. Перед мысленным взором Малгуса стояло лицо Элины в момент ее смерти, и это раздувало пламя его ярости.