Эрин поменялась в лице:
— Я ушла из Ордена, Зирид.
Он встал как вкопанный:
— Что?
— Ушла из Ордена. Я же сказала — душа требовала перемен.
— Я думал, ты про стрижку.
Девушка снова улыбнулась и указала глазами на бластеры:
— Может, уберешь?
Зирид почувствовал, как кровь приливает к щекам.
— Точно. То есть да. Сейчас.
Он дрожащими руками спрятал оружие.
— Как ты меня нашла?
— Ты сказал, что осядешь на ферме на Дантуине. — Девушка раскинула руки, словно хотела объять окружающий пейзаж. — Здесь и нашелся.
— Да, как на ладони.
— Не волнуйся, — сказала Эрин, опережая его опасения. — Кроме меня, никто не узнает, где ты.
— Кроме тебя. Кроме тебя.
Зирид c глупой улыбкой повторял ее слова и выглядел, наверно, как полный идиот. Ну и ладно. Девушка улыбалась ему в ответ, и сдерживаться дальше не было сил.
— Эрин, вот так дела! — воскликнул он, подбегая к ней и сгребая в объятия.
Девушка тоже обняла Зирида, и он прижал ее сильнее, приподнял, вдохнул запах ее волос. Насладившись моментом, Зирид отстранился:
— Постой, а как ты выбралась c Корусанта? Малгус…
Эрин кивнула:
— Мы в некотором роде достигли взаимопонимания.
Он хотел спросить про тви'леку, но страшился ответа. Должно быть, девушка почувствовала его замешательство, а может — она слишком хорошо знала своего друга и поняла, о чем он хочет узнать.
— Я не тронула ее и после твоего ухода. Элину, в смысле. Оставила ее c Малгусом, но не уверена, что это пошло ей во благо.
Зирид снова обнял девушку, чувствуя невероятное облегчение:
— Эрин, я так рад. Рад, что ты пощадила ее. И счастлив, что ты здесь.
Непонятно почему, глаза его наполнились слезами.
Девушка отодвинулась и уставилась Зириду в лицо.
— Что c тобой? Ты расстроен.
Слова уже готовы были вырваться, но он стиснул зубы. На ум пришел воздушный шлюз «Клинка», но Зирид упрямо тряхнул головой. Он не намеревался делить бремя от смерти Ксизора.
— Ничего подобного. Это слезы радости. Взаимопонимание c Малгусом? Это еще как?
— Он меня отпустил.
— Что?!
Эрин кивнула:
— Он меня отпустил. Я так и не поняла до конца, почему он это сделал.
— А ты… еще выслеживаешь его?
Лицо девушки омрачилось, но потом все вокруг снова осветила нежная улыбка, прогнавшая тень. Эрин прикоснулась к подвеске на шее — бусине на серебряной цепочке. Зириду показалось, что это какое-то наутоланское украшение.
— Нет, я его не выслеживаю. Когда мы сражались, я чувствовала его гнев и ненависть. — Девушка вздрогнула, охватывая свои хрупкие плечи руками. — Я никогда раньше не встречала таких ситхов. Он томится во тьме, а я не хочу следовать туда за ним.
Корр понимал ее объяснения даже лучше, чем она могла представить. Он и сам томился во тьме.
— Ты не захотела нести это бремя, — пробормотал он.
— Да, — ответила девушка. — Именно так.
Зирид прогнал тревожные мысли и нехотя улыбнулся:
— Погостишь у нас?
Не успела Эрин ответить, как из дома раздался голос Арры:
— Папа! Уже можно выходить?
Он махнул рукой, разрешая, и девочка распахнула дверь, проскакала по крыльцу и дальше — по лестнице, по меже.
Эрин вцепилась ему в запястье:
— Зирид, она бежит!
— Протезы, — пояснил гордый отец, и его глаза снова увлажнились при взгляде на резво приближающуюся к ним дочь.
Добежав до взрослых, девочка остановилась. Она запыхалась, вьющиеся волосы растрепались, но в глазах плескалось любопытство, а на губах играла широкая улыбка.
— Здравствуйте. Меня зовут Арра.
Эрин опустилась перед ней на колени и, поймав ее взгляд, взяла за руку:
— А меня — Эрин. Здравствуй, Арра. Рада познакомиться.
— У вас красивые глаза, — заметила девочка.
— Спасибо.
Зирид решил озвучить свои чаяния:
— Думаю, Эрин погостит у нас какое-то время. Правда замечательно?
Арра кивнула:
— Правда, Эрин? Вы останетесь у нас?
Девушка поднялась, и надежды Зирида воспрянули вместе c ней, хрупкие, готовые разбиться в любой миг. Когда Эрин перевела на него взгляд и кивнула, он не смог сдержать дурацкой улыбки.
— Вам нравится гравбол? — теребила гостью Арра.
— Если ты меня научишь, — ответила та.
— Как насчет завтрака? — вклинился Зирид.
— Я первая! — закричала его дочь и помчалась к дому.
Зирид c Эрин бросились следом. Все трое громко смеялись и чувствовали себя свободными.