Московское подразделение Паноптикума было уничтожено практически полностью. Несколько оставшихся в живых магов и два ментала физически не могли вытянуть на своих плечах всю работу разветвленного ранее департамента. Тамара полностью перешла в распоряжение Инквизитора, и, хоть смирилась с новой ролью, но ходила мрачная и несчастная, почти забыв про излюбленные шутки и смех. Лина же, став гемофагом понтифика, официально перестала состоять в Паноптикуме, так как общеизвестно, что Печать уничтожает любой сверхъестественный талант, которым обладает ее носитель.
Клану срочно требовались опытные, обученные люди с необычными умениями. Гильдия нейтралов, выступившая в войне на стороне вампирского клана, после заключения мира отозвала своих людей, вернувшись обратно к политике невмешательства. Верховный понтифик негодовал и был готов пойти на существенные уступки Гильдии, но мнение Владислава было непреклонным: нейтралы с вампирами дел не имеют. Елиазар самостоятельно восстанавливал Паноптикум, но из всех собратьев московского клана, он один обладал тонким чутьем на ауры, а значит, помочь в поисках ему было некому. На конец августа он смог привести в клан лишь двух эмпатов и слабого телекинетика, но этого было слишком мало.
Да и личных проблем тоже хватало. Марк не переставал искать Гюнтера, яростно ненавидя немца за причиненный его любимой женщине вред и желая отомстить ему за все совершенное. К сожалению, бывший ученик Эстебана Ривейры до сих пор находился под защитой “Иллюзии свободы”, а значит, отследить его было невозможно. Понтифик объявил о выплате огромной суммы тому, кто привезет Гюнтера в Москву или хотя бы укажет, где тот скрывается, но пока все было глухо.
К тому же, в последнее время все чаще стал названивать Пауль и напоминать о недавнем соглашении, заключенном между ним и Линой. Он, разумеется, прекрасно понимал, что сейчас уезжать и оставлять полуразоренный войной клан нельзя, но и не собирался отказываться от работы с бывшей менталкой. Его очень огорчил тот факт, что Лина больше не ткущая, но и получить в свои лаборатории гемофага для Пауля было бы очень интересно. В свою очередь, и Марка, и Лину очень беспокоил вопрос — сможет ли механик выяснить, что девушка все-таки сохранила свой талант, и если да, то как он отреагирует, в частности — оповестит ли об этом Александроса, своего лидера? Ведь тогда будет заново поднят вопрос о принадлежности бывшей ткущей.
Проблем было много, очень много.
Но одну из них Лина категорически не поднимала при разговоре с понтификом.
Именно с помощью дара ткущей война смогла завершиться. Но девушке пришлось насильственно вторгаться в существующую реальность и создавать новую, в которой победа досталась вампирскому клану. А мир не терпел такого изуверства над собой и всегда ударял по изменяющему его. И поэтому сейчас ткущая со страхом ждала Отката.
Что из себя представлял предыдущий - Лина боялась вспоминать.
Чем будет наступающий — боялась думать.
Девушка не знала ни как от него избавится, ни когда он наступит.
И она искренне надеялась, что понтифик об этом ничего не знает.
…
Жаркий поцелуй, сводящий с ума, заставлял все тело изгибаться волной, прижимаясь сильнее к мужчине. Затем легкие, едва уловимые ласковые касания пальцами шеи и спины, вызывающие неистовое желание, его руки нежно прошлись вдоль выемки позвоночника, повторяя узор татуировки, спустились к пояснице. Губы припали к шее, спуская от нее вниз к груди легкую дорожку из поцелуев, сводящих с ума. Она настойчиво перевела его руки вниз, направляя и показывая, как лучше и сильные мужские пальцы умело приласкали живот. Девушка тихо протяжно застонала и подняла его голову к своим губам…
Лина, тяжело дыша, упала на подушки и выдохнула. Марк со смехом расположился рядом.
- Не хочу ни на что намекать, мой господин, - она ехидно глянула на него из-под упавшей на глаза челки, - Но для своего возраста ты удивительно вынослив и изобретателен!
Левая бровь высшего поползла вверх.
- Не понял! - он перевернул девушку на спину и снова навис над ней, - Это был комплимент или оскорбление?
- Что вы, мой господин, как я могу! - она скромно опустила взгляд вниз, всем своим видом показывая раскаяние, но, не выдержав, довольно рассмеялась. Марк поднял удивленно брови, требуя объяснений. Лина оттолкнула его от себя и тут же привалилась к его плечу, устраивая поудобнее голову мужчине на грудь, как на подушку.