Приблизив к глазам страницу тетради, Маклай перечитывает еще не просохшие строки свежей записи:
«…Я всегда старался ни в чем не обманывать туземцев, говорил им только правду. Я не показывал папуасам своего превосходства над ними, как белого человека. Если бы не болезнь, я бы остался еще на несколько лет на Берегу Маклая».
Маклай проводит короткую черту под этой записью.
Вслед за этим он пишет:
«…Форма черепа, как я убедился на основе проведенных здесь исследований, не является решающим признаком расы… Кстати сказать, папуасы, узнав о том, что я собираю черепа, стали сами приносить их мне…»
— Посмотри, что я сделал, пока ты спал, Маклай! — говорит Туй, показывая свое копье. На древке копья, ближе к тупому концу, вырезано изображение человека. Он похож на Маклая. Маклай любуется смелыми линиями примитивного рисунка.
— Я сам наградил себя, как умел. Дух Маклая снизошел на мое копье. Маклай, я, не спросившись, брал твой нож. Прости меня!
— Возьми его себе, Туй. Пусть он будет наградой.
Туй восхищенно прижимает к сердцу простой нож с деревянной ручкой, потом подносит его к глазам, смотрясь, как в зеркало, в ножевую сталь.
«Село Павлово на Оке», — написано на клинке ножа.
Маклай делает заметки в своей тетради:
«…Написать в Париж Полю Брока и послать ему статью об искусстве папуасов…», «…Я произвел сравнительное изучение черепа девушки из Иены и молодой папуаски из Новой Гвинеи и не нашел никакой существенной разницы…»
Туй вдруг преображается. Он быстро надевает на голову старую соломенную шляпу Маклая и важно шествует к двери, ведущей на веранду. Маклаю видно, как Туй преградил кому-то путь своим копьем.
— Что ты скажешь, бездельник Саул, охотник за кабанами? — спрашивает Туй. — Пришел мешать Маклаю? — Туй заламывает набекрень шляпу.
— Пусти, — говорит Саул. — У меня очень важное дело.
— Пусть зайдет, — кричит Маклай из комнаты.
Саул, прислонив копье к косяку входа и кладя на землю каменный топор, поднимается на террасу и проходит к Маклаю.
— Слушай, — говорит он возбужденно, пристально всматриваясь в Маклая. — Наши люди послали меня спросить у тебя: можешь ты умереть? Смертен ли ты, как мы — бедные люди из Бонгу, Гарагасси, Горимы? Скажи мне правду, Маклай. Только правду.
Маклай молчит. Лицо его спокойно и задумчиво. Он берет в руки медальон с цепочкой и начинает медленно перебирать пальцами звенья цепочки.
Не показывая виду, как это трудно для него, он встает с постели. По шатким, сквозящим половицам, освещенным ярким солнцем, он проходит на веранду.
— Дай твое копье, Туй! — властно говорит Маклай.
Старый папуас нерешительно протягивает копье. Маклай медленно взвешивает копье на руке. Туй напряженно следит за каждым движением Маклая. Тот становится к стене недалеко от входа в комнату. Маклай пробует кремневое острие ладонью и передает копье Саулу.
— Посмотри сам, смертен ли Маклай! — говорит он охотнику и становится к стене.
Туй старается скрыть охвативший его ужас, встать так, чтобы Саулу не было видно выражения лица старого папуаса. Маклай гордо поднимает голову. Он спокойно смотрит прямо перед собой. Томительное молчание. Слышен лишь шелест пальмовых листьев над кровлей веранды. Взгляд Маклая задерживается на освещенной солнцем зелени. В солнечном луче летает пух от цветов магнолий.
Туй, видимо, дошел до сознания, что ему нельзя остановить ни Саула, ни Маклая, ибо этим он утвердит охотника в представлении о смертности Маклая. Туй застыл, овладел собой.
— Что же ты медлишь, Саул? — спокойно спрашивает Маклай.
Саул поднимает копье. Туй делает едва уловимое движение, как бы готовясь броситься и заслонить Маклая своей грудью. Этого движения не заметил Саул. Поднятое копье направлено прямо в сердце Маклая. Саул раскачивает копье. Маклай глядит на листву, освещенную солнцем.
— Нет, не могу! — кричит Саул.
Копье со стуком падает из его рук. Саул кидается к ногам Маклая. Выражение безграничной преданности и веры появляется на лице охотника, когда он поднимает голову, все еще стоя на коленях перед Маклаем.
— Встань, Саул! — приказывает Маклай.
Саул и Туй, на лице которого видна радость, пытаются вести Маклая под руки к его постели.
— Пустите, я сам! — твердо говорит он и направляется в комнату. По его виду можно судить, как трудно ему добраться до своего ложа без посторонней помощи. Но он ложится в постель. На несколько мгновений он отворачивает лицо к стене.
Саул и Туй стоят в дверях.
— А он, твой старший белый брат, может умереть? — внезапно спрашивает Саул, показывая пальцем на портрет Дарвина.