Стараясь отогнать от себя воспоминания о кошмаре, он снова стал думать о женитьбе. Нет, только не на Юльке. Она готовит еще хуже него. И сама не прочь пошарить у него в холодильнике. Как с голодного края. Нет, ему бы хорошую хозяйку в дом. Чтобы у нее все в руках горело. «Ярким пламенем», – почему-то тут же добавил он мысленно. Это сразу вернуло его к тому мертвенно бледному свету, который заливал комнату, когда зловещее нечто готово было навалиться на него во сне. Нет, он больше не мог этого выносить.
Напряженно оглянувшись по сторонам – не заметил ли кто чего необычного в его поведении? – он почти тайком сунул в карман пиджака мятую пачку сигарет и выскользнул в коридор.
На этаже шел ремонт, поэтому полутемный и без того узкий коридор был уставлен с одного боку старыми столами вперемешку с канцелярскими шкафами, щедро забрызганными побелкой. По другой его стороне шли двери бесчисленных кабинетов. Они открывались наружу. И, открывшись, перегораживали все оставшееся от шкафов и столов пространство.
Андрей скользнул вдоль коридора, стараясь не быть сшибленным внезапно распахнувшейся дверью и одновременно не испачкаться побелкой, которая с доверчивостью ребенка цеплялась за вашу одежду при малейшем прикосновении к шкафам.
Курилка находилась в самом конце коридора, возле аварийной лестницы и лифта. Из нее несло таким табачным перегаром, что слепой, наверное, смог бы найти ее по одному только запаху. Приотворив скрипучую дверь, Андрей бочком протиснулся внутрь. В облаках синего дыма на поставленных вдоль стен стульях сидело несколько человек.
– Привет, – буркнул Андрей.
Впрочем, ему никто не ответил. Он был здесь своим человеком, почти родным, на которого поэтому не обращают внимания – не из пренебрежения к нему, а исключительно из-за признания его частью семьи. Примостившись на стуле, Андрей достал из пачки сигарету и задумчиво стал разминать ее руками. Он не спешил. Возвращаться в кабинет ему не хотелось. А оттого он всячески старался растянуть перекур. Разговор в курилке, где в данный момент подобралась исключительно мужская компания, как водится, шел о женщинах.
– Вот, говорят, есть приличные женщины, – наклонившись на стуле вперед и пренебрежительно вертя рукой с зажженной сигаретой, которая описывала в воздухе дымные круги, как подбитый вражеский истребитель, рассуждал Генка из топливного отдела, – а есть неприличные, те, которых называют, скажу литературно, падшими. А я позлю себе усомниться: где разница? Кто ее измерял? Я о степени падения.
С этими словами Генка поднял голову и театральным вопросительным взглядом обвел слушателей.
– Кто проводит грань между приличной и неприличной женщиной? – продолжил он. – Кто это определяет? А я вам скажу: сами же бабы и определяют. Исключительно они. А как? Да очень просто. Себя они считают приличными, а всех остальных неприличными. А в чем разница? А нет ее. Вот мне моя бывшая пеняла: «Как ты мог? Я порядочная женщина! Я вышла за тебя по любви. А ты связался с какой-то проституткой!» Хорошо, давайте разбираться. Допустим, я дарю девушке цветы, шикарный букет за сто долларов. Потом иду с ней в ресторан. Это еще пару сотен. Может, больше, если с фанатизмом. Итого: три или четыре сотни. После этого я еще должен ее упрашивать, обвешиваясь всякими эвфемизмами, лечь со мной в кровать. И она при этом чуть ли не делает мне одолжение. Но секс с ней почему-то считается бесплатным и называется любовью. И сама она называет себя приличной и порядочной женщиной. А если я приду в ресторан и такой же девице просто заплачу двести баксов за секс, то это уже не любовь, а проституция. И сама эта девица – падшая ниже плинтуса. А я говорю: «В чем разница? Где она?» Если ты такая приличная, так заплати за себя сама в ресторане. А если ты содержанка, то какая ж ты приличная?
– Ну в ресторане-то уж можно за нее заплатить. Если, конечно, она там устриц жрать не станет тазиками, – буркнул кто-то, кого Андрей не разглядел в сизом дыму.
– Да не про ресторан же речь, – огрызнулся непонятый и оттого обиженный Генка. – Ресторан – это для примера. Если бы один только ресторан. Ей то шубу новую подавай, то телефон. Она же не может ходить с таким мобильником-дебильником, как у меня. Ей нужен продвинутый. А зачем? Она же ничего с ним не умеет делать. Но ей почему-то без него никак. И так во всем. А если ты тратишь больше, чем зарабатываешь, значит, ты кто? Содержанка! Так в чем же тогда твое преимущество перед проституткой? Если и она за деньги, и ты за деньги? Вот что возмущает до глубины души. И ведь дай ей при этом в морду – не душе, понятно, а жене, – так она тут же полицию вызовет, ибо личность. А куда девается ее личность, когда она нагло живет за мою наличность?