Поэтому мемуары “о героизме и гуманизме” в карательных акциях против «врага внутреннего» встречаются гораздо реже, нежели мемуары о героизме и гуманизме в войнах с врагами внешним. Тем не менее те, кто действительно стремился избежать “усмирений”, предвидя их кровавость, ДАБЫ ПОТОМКИ ИЗВЛЕКЛИ УРОКИ И ПЕРЕОСМЫСЛИЛИ ОШИБОЧНЫЙ ОПЫТ ПРЕДКОВ, честно пишут о своих неудачах, в результате которых проливалась кровь людей, против которых проводилось “усмирение”. Описание одного из “усмирений”, имевшего место еще в 1903 г., т.е. до начала революции и высшего накала революционных страстей, приводит уже упоминавшийся жандармский генерал А.Спиридович, ученик и сподвижник оклеветанного и революционерами, и контрреволюционерами С.В.Зубатова, положившего и жизнь, и честь свою на то, чтобы революция - как апофеоз “усмирения”, в котором кровь будет литься как водица, - в России не состоялась:
«В то лето с юга шла стихийная забастовка рабочих, которая захватила Киев. Бороться с нею было невозможно, и мы старались только, чтобы она не вылилась в уличные беспорядки. На Подоле, у Лавры на Житнем базаре собирались рабочие; им мешали, их разгоняли, но движение шло на подъем. В городе было неспокойно. Зловеще завывали заводские гудки. То там, то здесь проезжали казаки. Центром движения скоро сделались железнодорожные мастерские, где неумелые действия начальника дорог Немешаева только подливали масла в огонь.
(…)
Чувствовалось, что сгущавшаяся атмосфера должна разрядиться чем-то большим. В виду требования больших войсковых нарядов, собрали заседание с военными чинами под председательством вице-губернатора барона Штакельберга, дабы выяснить как должны действовать войска. Военные стояли за определённые решительные меры, гражданская же власть требовала войск и в то же время хотела, чтобы они действовали как классные дамы - уговорами. Когда все наговорились, Штакельберг спросил мое мнение. Я сказал, что стрельба по сборищам не должна быть применяема и что лучше всего рассеивать их казаками, прибегая, при надобности к нагайкам. Действует же за границей полиция резиновыми палками и действует жестоко, и средство это считается законным и вполне достигает цели. Стрелять не приходится. У нас резиновых палок еще нет, но нагайки вполне могут их заменить и употребление их будет вполне отвечать тем железным прутьям, пружинам, кистеням, цепочкам и веревкам с нагайками [58] на концах, которыми вооружены рабочие.
Не успел я докончить доклада, как с вокзала дали знать по телефону, что рабочие залили локомотивы в депо и что около двух тысяч их собирается у товарной станции на путях. Заседание было прервано, и мы с бароном Штакельбергом поехали на вокзал.
На путях стояла плотная масса рабочих. Против них пехота и казаки. Командир сотни доложил, что на путях, меж рельсов, его казаки действовать не могут.
Барон Штакельберг лично обратился к рабочим, предлагая разойтись и предупреждая, что в противном случае будет трижды дан сигнал горниста, после чего войска начнут действовать оружием.
Рабочие не расходились. Впереди появились женщины с детьми. Стали садиться на землю. Проиграл трижды рожок, раздалась команда, и ближайшая рота пошла на рабочих стеной врукопашную…
На мгновение все как бы смолкло. Толпа попятилась назад. Как молоты посыпались тупые удары прикладов. Шел хруст [59]… Толпа обратилась в паническое бегство… [60] По сторонам стояли казаки… Минута, две - всё было кончено, толпа рассеяна.
Уже действовавшая рота собралась. Раненых не было; кого помяли, убежали. Офицеры и мы со Штакельбергом разговаривали о происшедшем. Вдруг справа раздался залп, за ним второй и третий.
Что, почему, кто приказал стрелять? Бросились в сторону залпов. Там рота, сделав залп по направлению горы Соломенки, стояла еще „на изготовку” первая полурота с колена.
– Кто приказал стрелять? - обратился к ротному командиру подбежавший Штакельберг. Тот доложил спокойно, что группа рабочих из разбежавшихся стала бросать в роту камнями, что был ранен солдат, офицер и сбит с ног помощник исправника, которому камень угодил в коленную чашечку, и что он, ротный командир, согласно приказа по округу, должен был в виду такого действия рабочих против его роты, ответить огнем, что и выполнил.
Офицер был прав. Но было что-то неприятное, щемящее… Все мы видели, как двое из убегавших в гору перекувырнулись после второго залпа [61] и остались лежать, как двое других споткнулись, упали, и встав, неловко пытались бежать дальше, но не скоро… Чувствовалось, как будто сделали что-то нехорошее…» (А.Спиридович, “Записки жандарма”, с. 141 - 144).
После доклада генерал-губернатору «стали совещаться, чтобы не произошло новых беспорядков из-за убитых. Стрельба была глупая [62], хотя ротный командир и был формально прав.
Но залпы разрядили грозу. С того момента движение как-то сразу пошло на убыль. Настроение рабочих упало и скоро всё вошло в норму. Случай со стрельбой почти не нашёл отзвука в дальнейших событиях. Даже сами рабочие считали, что войска действовали правильно [63]. Революционные комитеты не сумели использовать такого хорошего для агитации против правительства повода и о стрельбе на вокзале скоро забыли» (там же, с. 145).
Забыли все… кроме детей убитых и раненых, конечно, если у тех были дети; кроме тех детей, которые были напуганы, когда рота набросилась на их родителей, стала избивать толпу прикладами, и взрослые в панике побежали. Ничто из такого рода вещей не остается без последствий, в том числе «работа для устрашения» при разгоне «массовых сборищ». Если в толпе есть хотя бы один ребенок, и его как следует напугать, то это оставит навсегда след в его психике; также не каждый простит, если при нём унизить его родителей. Кем станет этот ребенок, что и кто окажется в его власти, как он этим распорядится, когда вырастет, - пугающим знать наперёд не дано.
А.И.Лебедь в возрасте 14 лет слетел с дерева на землю при разгоне митинга в Новочеркасске в 1962 г. при “либерале” Н.С.Хрущеве. Такие же, как еще Саша Лебедь, любопытные подростки, сидевшие веткой выше и веткой ниже на том же дереве, упали мертвыми, сраженные автоматными очередями, пущенными поверх голов толпы «для устрашения». А.И.Лебедь не получил ран, но помнит об этом всю жизнь. И не похоже, что этот полёт доставил ему удовольствие, хотя многому его научил так, как не смогли бы научить никакие книги и фильмы: и он имеет свое мнение и о толпе усмиряемой, и о толпе усмирителей (пусть даже и скованной воинской дисциплиной), и о тех, кто довел народ до необходимости его “усмирять” и отдал приказ о привлечении войск к “усмирению”, и о том, кто не отказался выполнить этот приказ [64].
Не надо думать, что менее памятливы были и те, кого самого или чьих родителей напугали в “усмирениях” казаки в 1905 - 1907 гг. И вряд ли эта памятливость пошла казакам на пользу, после того, как троцкисты провоцировали казачьи восстания в ходе гражданской войны, а потом творили геноцид в казачьих землях в ходе “усмирений”, подавляя эти восстания. Причем со стороны комиссаров, среди которых сверхпропорционально велика была доля евреев, это была черная неблагодарность, поскольку защита еврейских кварталов от погромов, сопровождавших революцию 1905 - 1907 гг., также возлагалась и на казачьи части и обеспечивалась среди других мер патрулированием улиц казачьими разъездами.
Поэтому на будущее, которое обусловлено сегодняшней нравственностью и мировоззрением, обратите всё же внимание и сопоставьте:
· Жандарму А.Спиридовичу стыдно за происшедшее: «было что-то неприятное, щемящее…»; «чувствовалось, как будто сделали что-то нехорошее…» и эта память стыда не исчезла с годами и сохранилась ко времени, когда он писал свои воспоминания.
· В вашем же письме, братцы казаки: «среди прочего вы пишите о неблаговидной роли казаков в разгоне толпы, якобы рубивших шашками женщин, детей, стариков, что потом аукнулось казакам во время гражданской войны и после неё»; «шашками казаки работали для устрашения, но не рубили, а били плашмя, учитывая общепризнанное воинское искусство казаков люди не получали никаких ран».
[59]
Сами понимаете, что под ударами прикладами хрустели ломающиеся кости. Чтобы иметь представление о последствиях удара прикладом, полезно также сходить в музей и посмотреть на пехотную трехлинейку образца 1891 г. Модификация винтовки для пехоты была больше, чем в рост человека, т.е. примерно втрое длиннее чем известные большинству автомат АК-47 или самозарядный карабин СКС (это обеспечивало более чем километровую дальность прицельной стрельбы и преимущество в штыковом бою).
[61]
То есть для того, чтобы разогнать толпу хватило одного залпа, который жертв не повлек. Жертвы появились после второго залпа. Второй и третий залпы были избыточным применением силы.
[62]
Но и массовый митинг с неповиновением, переходящим в провокацию насилия против себя, - не от чистоты нравственности и взлета ума, а от несдерживаемых эмоций и беззаботности о судьбах многих и многих людей.
[64]
Войсками Северо-Кавказского военного округа командовал дважды Герой Советского Союза генерал И.А.Плиев. В отличие от него А.И.Лебедь не выполнил приказ, который вёл к автоматически гарантированному кровопролитию при усмирении столицы в дни ГКЧП в 1991 г. Каждый пусть думает сам: это хорошо либо плохо?