Вы морально-психологически готовитесь к участию в новых “усмирениях”, полагая, что воинское искусство нравственно самооправдано вне зависимости от того, против кого оно обращено? Или всё же нравственно был прав Б.М.Думенко [65], когда бойцы его кавалерийского корпуса трое суток в мае 1920 г. митинговали в Ростове на площади перед Богатяновской тюрьмой [66], добиваясь его освобождения?
Б.М.Думенко был в ней заключен, а бойцы его корпуса, влитого к тому времени в состав Первой конной армии, требовали его освобождения и отказывались идти на польский фронт иначе, как под его командованием. К этому времени Б.М.Думенко по навету, к которому были причастны К.Е.Ворошилов и С.М.Буденный, был обвинён в измене (февраль 1920 г.) и к маю приговорен троцкистским трибуналом к расстрелу. Митинг на площади перед тюрьмой кипел, и успокоить его не удавалось: С.М.Буденного освистали и согнали с трибуны, и он покинул площадь; оставшийся К.Е.Ворошилов, которого уважали и в корпусе Б.М.Думенко, заявил, что митингующие освободят Б.М.Думенко только через его труп. Дело шло к восстанию, к тому, что Б.М.Думенко его бойцы действительно попробуют освободить «через труп» К.Е.Ворошилова, что неизбежно завершилось бы очередным в истории России “усмирением”. Но внезапно для митинговавших Б.М.Думенко выступил перед ними из окна тюрьмы.
По свидетельству одного из участников того митинга, «если бы он сказал: “Выручайте меня, товарищи! Мне уже трибунал вынес смертный приговор!”, - мы его освободили бы, не посмотрели бы на Ворошилова, но он произнес: “Идите, товарищи, на польский фронт! Деникина вы разбили, разбейте поляков и - конец войне. Со мною разберутся: ведь я ни в чем не виноват перед Советской властью”». На этом митинг прекратился, части бывшего корпуса Б.М.Думенко пошли на фронт под командованием С.М.Буденного, которого они мягко говоря “недолюбливали” за его причастность к навету на их командира. “Усмирение” кавкорпуса не состоялось, но и победа на польском фронте троцкистам не далась.
Через несколько дней Б.М.Думенко - действительный зачинатель Первой конной армии [67] - был расстрелян. Во время усмиренного им митинга на площади перед Богатяновской тюрьмой он уже знал о вынесенном ему смертном приговоре.
И этот подвиг Б.М.Думенко на Богатяновской площади запомнился людям, хотя троцкисты пытались оклеветать и предать забвению и этого защитника народной власти точно так же, как и многих других, оклеветанных ими, включая и Ф.К.Миронова, убитого по их приказу без суда и следствия в московской тюрьме в 1921 г.
Но благодаря тому, что “усмирение” бывшего кавкорпуса Б.М.Думенко не состоялось, количество большевиков в СССР прибавилось за счет тех, кто выжил благодаря ему, поразмыслил над этим эпизодом гражданской войны и понял, как Б.М.Думенко послужил народу в последний раз в своей земной жизни… Прибавилось за счет тех, кто понял непреходящую в веках подлую суть «троцкизма» - нравственно-психического порока, возникшего задолго до того, как он был назван кличкой иудушки Троцкого [68]; понял, что на Земле есть культура, целенаправленно взращивающая этот порок, и что носителем этой враждебной жизни культуры является исторически реальное еврейство - её же первая жертва.
Но вернёмся к “боевому искусству” казаков, якобы имевшему место при их участии в “усмирениях”.
Даже если какое-то “усмирение” было проведено так удачно, что не оказалось ни убитых, ни раненых, то кто дал вам право списывать со счетов унижение и оскорбления, нанесенные и усмиряемым, и усмирителям, хотя каждая из сторон была унижена и оскорблена по-своему? Вспомните картину художника В.Серова с очень точным названием “Солдатушки, бравы-ребятушки, где же ваша слава?”, посвященную “усмирению” на улицах города [69].
От того, чтобы не запятнать себя кровью народной в описываемом А.Спиридовичем “усмирении”, казаков спасло только одно, к тому же не зависящее ни от кого из них лично, обстоятельство - железнодорожные пути: на шпалах и рельсах кони переломали бы себе ноги, поэтому казакам и было позволено стоять в стороне; как следствие булыжники - оружие пролетариата - полетели не в казаков, а в “сиволапую” пехоту, которую вместе с казаками российские политики тех лет окунули с головой в политическое дерьмо устроенной ими же очередной российской смуты.
Но если в ходе революции кому-нибудь из казаков попали булыжником в провокационных целях или в отместку за то, что накануне кто-то другой из казаков огрел на демонстрации нагайкой того, кто сегодня бросил в казака булыжник, или кого-то из его близких, - то нет никаких гарантий, что казак не возлютует, и в следующий раз в его руке не окажется нагайка со вплетенной свинчаткой или удар шашкой придётся не плашмя, а попавшийся ему под руку какой-то третий человек уже не отделается испугом, пусть даже и тяжелым испугом.
Тем более “усмирителей” развращают условия, когда в приказах на “усмирение” предписывается вседозволенность по отношению к “усмиряемым” и заранее дается добро на безнаказанность: «без всякого колебания прибегать к немедленному применению оружия для немедленного пресечения беспорядков» (секретный циркуляр военного министерства от 15 декабря 1905 г.); «приказать немедленно истребить силой оружия бунтовщиков, а в случае сопротивления - сжигать их жилища. В настоящую минуту необходимо искоренить самоуправство. Аресты теперь не достигают цели; судить сотни и тысячи людей невозможно» (циркуляр министерства внутренних дел. Оба циркуляра цитируются в примечании 15, на с. 616 третьего тома воспоминаний С.Ю.Витте по изданию 1960 г.).
Если судить невозможно, то остается скручивать в бараний рог, унижать и уничтожать без суда и следствия как виновных, так и просто подозреваемых (следствие-то - избыточная волокита, если предписано карать без суда; но тогда уже действует «принцип герцога Альбы», выраженный им при “усмирении” Нидерландов: на вопрос, как отличить еретика от истинного католика Альба отвечал: «убивайте всех: Бог разберется, кто свои, кто чужие»). При такого рода руководящих документах о действиях во время “усмирений”, участники “усмирений” могли себе позволить лишь не усердствовать в зверствах и вседозволенности, но не могли не запятнать себя кровью как бунтующих, так и просто рядом оказавшихся; в противном случае они должны были бы сами либо присоединиться к бунтовщикам, либо предстать перед трибуналом по обвинению в отказе от исполнения приказаний со всеми вытекающими для каждого из них последствиями. А для офицеров - и последствиями для членов их семей: так сыновьям командира крейсера “Варяг” не было позволено получить военно-морское образование в отместку за то, что их отец в ходе революции 1905 - 1907 гг. воспрепятствовал действиям жандармов на территории 14 флотского экипажа, которым командовал, когда у матросов были обнаружены революционные листовки. От суда его спасла только всемирная слава “Варяга”, вследствие чего делу не дали хода, а его самого тихо выперли в отставку.
На практике такие циркуляры выливалось в убийства без суда и следствия, в том числе и в групповые убийства; а озлобленность в ходе “усмирений” выливалась всегда в издевательства над побежденными и обреченными смерти. Так, когда в поезде карательной экспедиции усмирителя Транссиба Меллер-Закомельского [70] обнаружили агитаторов, то их выбросили из поезда на полном ходу [71]. В Севастополе в ходе “усмирения” восставшего крейсера “Очаков”, спасавшихся с него вплавь расстреливали из пулеметов, а по шлюпкам, которые отходили от его борта, стреляли из пушек картечью. После этого “усмирения” офицеры и солдаты Брестского полка (не казаки), предавшего матросов, в одиночку боялись появляться на улицах Севастополя; а сам восставший крейсер “усмирители” в условиях своего подавляющего военного превосходства со страху едва не утопили, продолжая по нему стрелять безо всякой необходимости, когда он уже горел и его уже в панике покидала команда. И на плененном лейтенанте П.П.Шмидте, командовавшем восставшим “Очаковым”, усмирители тоже разрядили свои эмоции: некоторые “благородные” офицеры не сохранили самообладания, и из них полезла эмоциональная разрядка пережитого страха перед всеобщим восстанием флота, злобы на нижних чинов и на изменившего сословной корпоративности П.П.Шмидта [72]. Но как «номенклатурная фигура» П.П.Шмидт должен был предстать перед показательным судом и, возможно, что это спасло его от немедленной расправы в порыве эмоций сразу же по подавлении восстания. Это всё было…
[65]
Родом с хутора Хомутец-Казачий, по социальному происхождению не казак, а иногородний; всю его семью белоказаки расстреляли в 1918 г.
[67]
История первой конной начиналась с партизанского отряда, возглавляемого Б.М.Думенко, у которого С.М.Буденный был заместителем. После тяжелого ранения Б.М.Думенко С.М.Буденый принял командование кавдивизией, в которую тому времени вырос отряд. Из этой дивизии и возникла Первая конная армия. По завершении лечения Б.М.Думенко оказался в подчинении у своего бывшего подчиненного. После того, как в корпусе Б.М.Думенко было несколько случаев убийства неких «коммунистов», С.М.Буденный и К.Е.Ворошилов отправились в штаб к Б.М.Думенко с полусотней и двумя пулеметными тачанками, но не застав Б.М.Думенко в штабе, «послали в Реввоенсовет фронта соответствующее донесение». Им, дескать, «не представилась возможность разобраться в этом деле, потому, что всецело были заняты вопросами фронта» (цитаты из книги С.М.Буденного “Первая конная на дону”, изданной в 1969 г. при жизни С.М.Буденного). Но именно после их донесения Б.М.Думенко был отстранён от командования корпусом и арестован. Уважения к Л.Д.Бронштейну (Троцкому) он не испытывал, что было известно и до того, и троцкисты свели с ним счеты, обвинив в организации убийств комиссаров в корпусе.
[68]
Поэтому будет лучше, если Г.Явлинский и так называемый «Союз правых сил» перестанут суетиться в Российской политике и займутся чем-нибудь общественно полезным; к тому же многим “демократизаторам” и “цивилизаторам” России следует иметь в виду, что «шапка Мономаха» (есть версия, что она - подарок великого хана Узбека князю Московскому Ивану Калите: С.Нефедов “История нового времени. Эпоха возрождения”, М., «Владос», 1996 г., с. 303, сноска) гораздо тяжелее ермолки, вследствие чего их шеи, отвыкшие и от ермолки за годы «исторического материализма» могут просто сломиться, подобно тонким ножке поганки, которую задел ботинком прохожий.
[69]
Если не изменяет память, то она существует и в «пехотной», и в «казацкой» версии. В существовании «казацкой» убедились во время написания этого ответа.
[70]
Он же руководил усмирением Севастополя во время восстания на кораблях Черноморского флота под руководством П.П.Шмидта.
[71]
Этот факт сообщается в книге: Е.Е.Алферьев “Император Николай II как человек сильной воли”, Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, H.I., 1983 г.
[72]
Подробности см. в книге: Р.М.Мельников “Крейсер «Очаков»”, Ленинград, «Судостроение», 1986 г.