Происходя из разделённой семьи, моя уверенность и самооценка были травмированы, настолько же, как и у любого ребёнка, бывшего предметом споров родителей и последующего развода. И, возможно, настолько же, как и тех, которые не были. В конце концов, вырастание — занятие неупорядоченное.
Но если ограничения, накладываемые моногамией, оберегали мои страхи, полиамория вытащила их на свет. Мои страхи уничтожали меня. Полиамория для меня была невозможна с людьми, у которых не было представления, желания или понимания того, как можно обходить области моей неуверенности. Возможно, это верно для всех полиаморов. Все партнёры, даже не связанные сексом, должны быть способны к коммуникации, а иначе это не заработает.
Мне следовало избавиться или от своих страхов или от того, что пробуждало их, вызывая так много боли. Мои страхи были со мной с детства. Они были частью меня и мне было совершенно неясно с чего начать. Более того, это не гарантировало прекращение боли. Если я буду работать над собой, боль в обозримом будущем будет необходимой частью моей жизни.
И тут я увидела третий вариант действий. Возможность уйти. Потому, что я чувствовала, что недостаточно хороша для них всех. И я не могла представить, как можно создать свою новую самооценку и изменить свою реальность после года пребывания в саморазрушительном режиме.
Даже представить себя покидающей двух любимых мужчин, было, пожалуй, больше, чем я могла вынести. Я не была уверена в том, что способна это вынести. Но продолжать жить в этой ситуации с Жилем, Мортеном и Еленой было бы хуже. Её характер постоянно сталкивался с моим.
Чем сильнее она чувствовала себя отверженной, тем сильнее тянулась к тому, кто отверг её. Чаще всего это была я. И чем больше она тянулась, тем сильнее я отталкивала её прочь и моя неприязнь становилась осязаемой. Если она чувствовала себя неуверенно относительно Жиля, она тянулась к нему, а я чувствовала себя нелюбимой и не на своём месте. Я чувствовала себя отверженной и насколько могла отдалялась от них обоих. Это значило, что я не могла выносить никакого контакта с Еленой. Никакого. Абсолютно. И так как мой контакт с Жилем был пассивным и колючим, мы, пытаясь всё наладить, кружили вокруг друг друга, как группа грифов под общим кровом.
Отвергнуть Елену было совершенно необходимо для сохранения меня в здравом рассудке… но это означало потерять Мортена. И эта боль была невыносима.
Каменные жернова не всегда мелют медленно. И мы мчались навстречу нашей судьбе так же быстро, как когда-то навстречу друг другу. Мои партнёры знали, что у меня проблемы. Но они и представить не могли — насколько большие. Потому, что им мои проблемы казались незначительными. Внезапно в возникающими по мельчайшим поводам. Хаос, возникающий лишь из взмаха крыла бабочки. Но даже если они не могли понять это, им приходилось с этим мириться.
Итак, после двух недель незначительного общения, мы с Мортеном встретились за кофе на нейтральной территории. Он сказал: “Мысль о том, что мы с Еленой будем работать над нашим браком для того, чтоб мы снова нашли друг друга, делает меня счастливым.”
Он не выглядел счастливым. Совсем наоборот.
— Ну, я люблю тебя. И поддерживаю твоё право принимать решения, которые тебе подходят. Даже если это ранит. — Моё сердце разрывалось. — И ты даже больше не хочешь встречаться со мной?
— Разумеется, я хочу. И не только за кофе. Я люблю тебя. Но есть и другая часть меня, которая вообще не хочет тебя видеть. Просто потому, что это вызывает проблемы. Елена не может перенести то, что мы с тобой встречаемся. Она чувствует себя преданной.
— И это связано не с кофе. Это из-за секса?
Он посмотрел на меня. Его глаза были обеспокоенными и покрасневшими.
— Работать над моим браком без тебя будет проще, но трудно не признать тот факт, что секс с тобой так сносит мне крышу.
Я чувствовала, как в моём животе затягиваются узлы. Я не могла отрицать того, что перспектива жизни без его прикосновений казалась мне холодной и бессмысленной. Секс между нами был не просто сексом. Он был священным. Особенным. Казалось, что это именно такой секс, который должен заканчиваться ребёнком. Каждый раз. И я никогда не чувствовала ничего подобного ни с кем другим. Никогда.
Но как бы сильно я это не чувствовала, другая часть меня знала, что я заслуживаю большего и я сказала об этом.