Я посмотрел на записанный мною адрес. Может, это безрезультатно, но инстинкт мне подсказывал, что эту квартиру стоит навестить.
Я снова посмотрел на часы. Сегодня уже слишком поздно.
Сделаю это завтра утром.
Айверсон
— Как ни посмотришь, это была настоящая западня, — сказал я, по очереди оглядев каждого.
Мрачные и угрюмые, мы стояли вокруг кухонного стола, на котором валялась раскрытая сумка, набитая деньгами.
Джо так и не вернулся. Часы над плитой показывали без пяти девять. Снаружи хлестал настоящий ливень.
— Иначе и быть не может. Как мог Хольц доставить своих людей на место встречи, если только нюхом не догадался, где она должна состояться? Там присутствовало минимум три стрелка, а может, и больше, потому что кто-то, видимо, захватил Джо. Отсюда вывод — какой-то подлец нас выдал.
— Не обязательно, — возразил Таггер. — Они могли установить на машину следящее устройство, которое помогло им найти это место.
— Ничего подобного! Они напали на нас буквально через минуту после того, как появился Хольц. Если бы они следили за машиной, они не успели бы оказаться там за это время. Тут и говорить нечего, понятно, что они поджидали нас на месте. И по тому, как разговаривал со мной Хольц, совершенно ясно: он знал, что в лесу прячутся его люди. Он вел себя слишком нагло и уверенно для человека, вынужденного принести выкуп.
— Да, но ты же сам сказал, когда началась эта стрельба, что он испугался! — напомнил мне Таггер. — Боже ты мой, выходит, это они его застрелили?!
— Но первым-то начал палить ты!
— Я увидел какого-то гада, который подкрадывался ко мне с оружием! А что мне было делать? Помахать ему рукой?
— Черт, — простонал Джонни, не отрывая взгляда от кучи денег. — Поверить не могу! Ты думаешь, они хлопнули его по ошибке, а хотели прикончить тебя?
— Черт его знает, — пожал я плечами. — Может быть. — Я обратился к Калински: — Ты говоришь, на парковку за ним никто не подъехал, верно? — Он сердито на меня посмотрел, потом энергично кивнул. — Ты тронулся с места через некоторое время, и тогда за ним никого не было?
— Я же не идиот! — огрызнулся он. — Соображаю, что делаю. Я за ним следил, не было там никаких машин или людей. И он свернул с главной дороги один, никого с ним не было.
— Следовательно, они уже стояли на месте. Ведь иначе это никак нельзя объяснить, верно?
— Никто из нас не болтал, — твердо заявил Калински.
— Тогда придется тебе объяснить, как эти стрелки ухитрились так быстро оказаться в лесу. До сих пор ты этого не сделал.
— Я ничего не обязан объяснять.
— Черт побери, Макс! — вскричал Таггер. — Такое могло случиться. Конечно, могло. Для того чтобы приехать на место занять позиции по обе стороны поляны, окружить своего босса и напасть на нас, не обязательно составлять план сражения! А как могло быть иначе? Думаешь, один из нас проболтался им? Кто? Это, конечно, не Джо. Бог знает, что с ним случилось, но, видно, ничего хорошего. Я тоже ничего им не говорил. Я вообще только на прошлой неделе узнал про этого проклятого Стефана Хольца. И Калински… какой ему смысл? Ведь бандиты Хольца убили его брата. — Калински что-то проворчал в подтверждение. — А насчет Джонни, так он вообще с трудом согласился нам помогать. Выходит, если кто и проболтался, так только ты сам.
— Или твоя подружка, — добавил Калински.
— Она не знает никаких подробностей встречи, — отрезал я, недовольный поворотом разговора.
— А ты в этом уверен? — с подозрением осведомился Таггер.
— Конечно, уверен. Я не говорил ей, как мы устроим передачу денег, где мы все это проделаем. Поэтому она вне подозрений.
— А может, она подслушала твой разговор, — предположил Калински. — Ты же знаешь женщин. Когда-то у меня была девчонка…
— Она не могла подслушать. Вы не там ищете. Как перед Богом клянусь, я всегда скрывал от нее все подробности нашего плана.
— Что ж, выходит, больше никого не остается? — подытожил Таггер.
Я глубоко вздохнул. Таггер был прав: конечно, среди нас никто не мог проболтаться, но я все еще не поверил в это окончательно. В лесу произошло нечто, не предусмотренное ни нами, ни Стефаном Хольцем, следовательно, кто-то знал больше того, в чем признавался. Я по очереди посмотрел на всех, стараясь скрыть подозрение. Они отвечали мне каждый с разным выражением на лице: Калински — мрачно, Джонни — нервничая, Таггер — невозмутимо, но встревоженно.