Затем, открыв застекленную дверь с эмблемой фирмы, он провел нас в небольшую пустующую приемную (Леппел пояснил, что у его секретаря выходной), откуда мы прошли в его просторный кабинет с окнами, выходящими на улицу. Стены украшали фотографии мужчин в военной форме, в том числе один крупный снимок самого Леппела в офицерском мундире и с саблей. Человек на фотографии определенно обладал серьезным военным опытом.
Леппел уселся за внушительный, безупречно чистый стол и пригласил нас занять два кресла напротив. Он не предложил нам выпить.
— Итак, джентльмены, что я могу для вас сделать? — сразу перешел он к делу.
— Мы хотели бы получить информацию относительно участия «Международных контрактов» в боснийском конфликте.
— Могу я спросить, почему вас интересуют эти сведения?
— Мы занимаемся расследованием одного убийства и предполагаем, что некто из бывших сотрудников компании, в то время работавших в Боснии, сможет пролить свет на некоторые моменты, которые не совсем нам ясны.
— А именно?
— К сожалению, пока не могу вам сказать, сэр.
— Что ж, со своей стороны, я, к сожалению, не был в Боснии. И за свою жизнь не посетил ни одну из республик бывшей Югославии.
Я так и знал, что разговор будет непростым.
— Но вы руководили этой компанией, сэр, поэтому мы к вам и пришли. И я уже говорил по телефону, это не займет много времени.
— А что вы хотите узнать?
— Как долго компания принимала участие в боснийском конфликте?
— Наш первый контракт был заключен в октябре девяносто третьего, когда стало ясно, что Запад намерен оставаться в стороне и безразлично смотреть на жестокое обращение с мусульманским населением Боснии. Контракт предусматривал обучение солдат армии БМА.
— Какой армии?
— Боснийской мусульманской армии. Контракт оказался удачным, поэтому мы заключили еще несколько. Мы действовали до вступления в силу Дейтонского мирного договора в декабре девяносто пятого года.
— До меня дошли предположения, что некоторые из ваших сотрудников остались на территории Боснии и после этого.
— Эти предположения ошибочны, — холодно заявил Леппел. — На территории, помимо наших людей, находились и наемники, оказывавшие услуги, подобные нашим, хотя и более низкого качества. Именно они и остались в стране после перемирия. Как только вступил в действие Дейтонский договор, наши контракты были прерваны и мы уехали.
— Вы можете сказать, кто финансировал работу, которую ваша компания выполняла в Боснии?
— Газетчики писали, будто нам помогали деньгами группировки фанатиков, но это неверно. Однако поскольку у нас конфиденциальные отношения с партнерами по бизнесу, будь то «Контракты» или «Советы», я не могу это комментировать.
Я кивнул:
— Что ж, понятно. Не припомните ли вы общее количество ваших сотрудников, побывавших в Боснии за эти два года?
Леппел задумался, как будто подсчитывал в уме.
— Я бы сказал, человек сорок, может, чуть больше. Босния была самой крупной операцией «Контрактов».
— Я понимаю, мистер Леппел, что вы сами не посещали страну, но не знаете ли вы, кто из ваших людей был связан с так называемыми моджахедами, борцами за исламский фундаментализм, которые в это время тоже сражались в этом регионе?
— Да, я знаю, что они там находились, но, по моим сведениям, никто из наших сотрудников не поддерживал с ними связь. Вы не должны забывать: эти фундаменталисты ненавидят всех европейцев, считая их неверными. Некоторые из них даже были связаны с Усамой бен Ладеном, поэтому они никогда не общались с нашими людьми, хотя формально мы находились на одной стороне. Могу я поинтересоваться, к чему ведут эти вопросы?
— Мы только пытаемся создать себе представление, сэр. — Я достал из кармана фотографию Мерриуэзера и военного, встал и показал ее Леппелу. — Вам знаком человек слева?
Не глядя на меня, он медленно кивнул:
— Да, это Тони Фрэнкс.
Это имя, как и лицо солдата, тоже показалось мне знакомым, но я все равно не мог вспомнить, откуда я мог его знать.