— Там зарыта собака? Фу, какая гадость. Знаете что, этот горшок тоже забирайте! Всё равно я теперь его в доме держать не стану. Но больше я вам ничего не дам, не надейтесь. Там, в холле, стоят сумки с вашими вещами, плюс груши и дерево с собакой. Уносите и на этом — прощайте. Не докучайте нам с маменькой впредь.
Филис точно помнила, что она по условию обмена душ должна быть состоятельной вдовой, и никто не смеет утверждать, что на самом деле она бедна. Родовой артефакт не мог ошибиться, ведь магия — штука абсолютно надёжная.
Несмотря на проявленную к ней щедрость, Инга почему-то пришла в ярость. Она выставила перед собой руки и согнула пальцы так, что её наманикюренные ярко-красные ногти стали напоминать когти какого-то зверя, и двинулась к Филис. Та, понимая, что сейчас может пострадать её гордость вместе с волосами, кинулась убегать по кругу в комнате. При этом она кричала:
— Нина Петровна, помогите! Позовите Володеньку с Лёхой и Степаныча! На меня простолюдинка напала! А ещё она сказала, что по телевизору всё врут! Надо сообщить кому следует!
Но Нине Петровне помощь мужчин не потребовалась. Крупная женщина с короткой стрижкой, закидывая кухонное полотенце на плечо, показалась в проёме двери. Оценила ситуацию, неторопливо подплыла к Инге и скрутила её, загнув одну руку той за спину.
— Нина, и ты за эту дрянь?! — вскричала Инга, — А я тебе ещё премию собиралась выдать, предательница!
— Я ни за кого, — хладнокровно пояснила домработница, — Я за порядок в доме. Вы тут сейчас добегаетесь до того, что всё перевернёте да побьёте, а мне убирать за вами. Разбирайтесь в суде, обе, если хотите.
Женщина вывела согнутую гостью в коридор, накинула на неё шубку, открыла входную дверь, попеременно выставила на крыльцо две большие сумки, целлофановый пакет с грушами, а потом легонько вытолкнула туда Ингу и закрыла дверь.
— Открой немедленно! — забарабанила та кулаками, — Это мой дом!
Она стучала и ругалась, проклиная всех — Филис, Нину Петровну, Веру Игнатьевну и даже Егора. Продолжалось это до тех пор, пока дверь не приоткрылась и оттуда медленными рывками не выехал большой горшок с пальмой, подталкиваемый ножкой Филис. А потом дверь быстро закрылась и голос Степаныча за спиной Инги сказал:
— Видать, хозяин не зря с вами расписываться не хотел. Такие скандальные бабы кому ж понравятся?
— Ты не понимаешь, они всё себе захапали, продуманные гадины! — выплюнула женщина и пнула ногой крепкую дверь.
— Вы б тут не хулиганили, гражданка, — строго сдвинул седые брови Степаныч, — а то мне придётся вас в отделение направить.
— Помоги мне вынести вещи за ворота, — скорбно выдохнула Инга, а потом добавила скандальным тоном, — И пальму не забудь, сторожила!
Когда подглядывавшая из-за занавески Филис убедилась, что соперница покинула территорию, она вышла на кухню.
— Спасибо, Нина Петровна. Я бы сама с ней не справилась… А чем так вкусно пахнет?
— Я тефтели запекаю в духовке. Если хотите действительно меня отблагодарить, посмотрите лучше за ними, чтобы не перестояли. А мне уже пора комнаты пылесосить.
— Ну ладно… А где эта духовка? — неуверенно спросила Филис.
— Вот, — терпеливо показала домработница на светящееся окно в одном из шкафов и вышла из кухни.
Готовить Филис не умела, от слова "совсем". Дома в баронстве, где она жила и воспитывалась, еду готовила приходящая служанка под присмотром матери Филис, и девушка с сёстрами были освобождены от этого труда. Их к другим работам привлекали — перебиранию крупы, обработке стриженной с овец шерсти и штопке своей одежды. Ну а в магической академии и вовсе были столовые. Так что она подошла к указанной духовке со всей опаской и стала гипнотизировать взглядом через стекло лежащие там мясные шарики в изредка булькающем соусе.
Потом, когда ей показалось, что они уже достаточно набулькались, Филис решила их вынуть. Она открыла шкаф и взяла кухонное полотенце. Ухватила им противень и попыталась поднять его. Потом поняла, что он вынимается горизонтально. Пока она возилась, переносила и водружала противень с тефтелями на плиту для готовки, умудрилась несколько раз обжечь обнажённые из-за короткого рукава блузки локтевые части обеих рук. Эти ожоги выглядели как вздувшиеся красные полосы и сильно болели.
"Правильно меня магистр Вурсдок на практикуме по алхимии гонял, ничему-то я не научилась" — покаянно подумала Филис.
Вернувшаяся Нина Петровна обозрела картину, ловко засунула тефтели обратно и выключила духовой шкаф, а потом обрызгала руки Филис спреем от ожогов.