— А как мы его назовём? — спросила Филис.
— Ты хочешь дать ему монгольское имя?
— Да, конечно. Тут есть какие-нибудь традиции при наречении?
— Тут дают имена из разных традиций. Есть, например, из тех, что пришли из Индии.
— Нет, я хочу выбрать чисто монгольское имя.
— А в Монголии была традиция давать ребёнку такое имя, чтобы злой дух, который придёт забрать его, запутался и ничего не понял.
— Вот я сейчас ничего не поняла.
— Духи, по поверью — они же не люди, поэтому не различают толком живых существ. А дети в древней Монголии умирали часто, вот люди в надежде, что злой дух, придя за их ребёнком, станет искать нужного человечка и задастся вопросом — кто это? И ему будет дан ответ с именем ребёнка, который его запутает. Люди давали новорожденным имена вроде "не тот", "собака", "волк" и тому подобное.
— Шона… — задумчиво повторила Филис последнее перечисленное Жаргалом имя, поглаживая уже явно очерченный живот, — Сыночек, ты не возражаешь против имени "волк"?
ГЛАВА 25
Сегодня у Филис было прекрасное настроение. Утром она попросила мужа подойти к большому зеркалу у них в спальне.
— Я хочу тебе кое-что показать. Того, что мы не замечали за эти годы, а я с некоторых пор ожидала найти. Ещё после рождения дочери ожидала. Но не нахожу. Смотри.
— На что смотреть? — не понял Жаргал, — Тебя я и без зеркала всё время вижу, а себя — тоже каждый день наблюдаю, и в зеркале, и в видео.
— Представь, что ты увидел эту женщину впервые. Сколько лет ты ей дашь на вид?
— Хм… меньше, чем тебе по паспорту. Не больше тридцати.
— А себе?
Жаргал тряхнул волосами и задумчиво почесал бровь.
— Лет тридцать пять дал бы. С натяжкой.
— Вот именно. Я родила двоих детей, дочке уже три года, а выгляжу чуть ли не моложе, чем тогда, когда переместила душу в этот мир. Жаргал, мы не стареем!
— Я бы сказал, что это естественно для магов, но здесь… неожиданно. Действительно, я как-то не присматривался раньше. Живу и живу.
— Хуагчин сказала, что эта долина — такое место силы, в котором время идёт медленнее. Так говорят. Но тут, в национальном парке, постоянно никто не живёт, ведь скот здесь пасти запрещено и капитальное строительство — тоже. Так что проверить трудно кому-то. Кроме нас.
— Честно говоря, не хочется мне, чтобы по соседству росли особняки власть предержащих, желающих отодвинуть старость. Нынешних и будущих. Так что давай считать, что дело в нашей магии. Тем более, что это, скорей всего, действительно так.
Филис с этим согласилась и поставила себе в памяти заметку присмотреться к людям, которые поселились возле них, чтобы помогать обслуживать дом и небольшое хозяйство Жаргала и Филисгоо. К тем, кто живёт рядом с самого начала их вселения.
После завтрака Жаргал увёл детей кататься на лошадях. Их дочери Аделис накануне, к третьему дню рождения, подарили потрясающую лошадь изабелловой масти, или кремелло, как её называют в Америке. Эта порода лошадей — ахалтекинская — была заказана и привезена из-за границы отцом малышки исключительно ради её красоты, которая, по его мысли, станет подчёркивать красоту дочери. Сейчас, пока лошадка ещё совсем юная, её шерсть выглядит почти белой, но со временем она чуть потемнеет и приобретёт окрас светлого золота. Хлопот с этой лошадью, конечно, много, и зимой в сильные морозы ей придётся находиться только в тёплой конюшне, но, как говорится, красота требует жертв, а девочке полезно учиться заботиться о ком-то.
Сама Филис на лошади ездить, конечно, научилась. Худо-бедно. Но в верховой езде в редких таких случаях предпочитала передвигаться на верблюде. Поэтому, отправив Жаргала, Шону и Аделис к их любимым лошадям, осталась дома. Теперь она сидела в кресле у горящего камина и предавалась приятным мыслям.
Сначала ей показалось, что в комнате кто-то есть, и она уже хотела было оглядеться, но тут зазвонил телефон, лежащий на каминной полке. Муж с гордостью рассказал ей об успехах Аделис, которая уже подружилась с подаренной ей лошадкой, и сообщил, что все они проголодались. Филис ответила, что ждёт его дома.
Вдруг пространство в паре метров от неё разорвалось. Прямо посреди комнаты возникла словно бы дверь без какой-либо ограничительной рамки, и в этой двери стояла и смотрела на неё взволнованная девочка-подросток. Так остолбенело Филис и девочка смотрели друг на друга несколько секунд, а потом позади девочки появился мужчина, обхватил её руками, что-то коротко прокричал и всё исчезло. Снова вокруг Филис была их привычная гостиная и никакого чужого присутствия или хотя бы ощущения этого присутствия больше не было.