Ненадолго! В него пошли еще ракеты! А по стене, откуда велся огонь по небу, вдарили НУРСы от второго звена... наземка тем временем собралась в кучку, и сейчас пойдет в атаку. Хо! Да у них там наш брат в голове процессе! Под их эгидой оставшиеся силы и собрались вместе! И у нас тоже есть вечные! Стенка на стенку! Махачь! — и я растекся по подоконнику окна, с выбитым стеклом, весь обратившись в слух и зрение, слушая и наблюдая, за этой поистине забавнейшей картиной.
Куча спецназа у нас, куча спецназа у них, идут от угла к углу, от стенки к стенке, контролируя каждый сектор обзора. Бессмертные, что имея такую мощную поддержку за спиной, почуявшие себя чуть ли не всемогущим, напротив, вышагивают как короли.
Наши, что уже вошли в раж битвы, за прошедшие несколько часов махача. Их, что разошлись за время «гонки за призраком» и жаждут действия! И... вот они встречаются — нежданчик.
Люди направляют друг на друга оружие, но видят, кто стоит впереди смертных. Те, на кого можно убить не один рожок автомата... в общем явно не простые солдаты! Люди, которых тут быть недолжно! Без масок, «на расслабоне», в блеклой одежде, но явно не форме. И что наши что нет знают, что у бессмертных меж собой, особые отношения.
Затишье... что мне даже от сюда, сотни метрах по земле и десяти вверх, хорошо слышно как скрепит кожа перчаток на рукоятях автоматов.
— Ну это! Пойдем, выйдем, поговорим. — говорит Андрюха с нашей стороны.
По-русски, но его слова дублируются в силе.
— Да, пусть детки сами тут развлекаются. — улыбнулся тип с их стороны, ответив по-английски, но так же продублировав силой.
И восемь человек, спокойно отходят в сторону, оставляя оставшихся, самих разбираться в своих проблемах. Мгновенье, другое, и... пальба! Не бессмысленная и беспощадная! Отточенная, меткая! У каждого к этому моменту уже была своя уникальная цель, и, по сути, первые ряды мгновенно умерли, забрав с собой аналогичное количество с противоположной стороны. Последующим повезло чуть лучше, но тоже — шансы отступить за укрытия были минимальны.
Неразбериха... и мне пришлось убрать свой нос с подоконника, пока не получил себе в лобешник.
— Бессмертные... — икнул я, качая головой, спиной оперившись о батарею — Мы никогда не меняемся!
Стоим в сторонке при любой возможности, по итогу выбирая сторону победителя.
За окном что-то вновь мощно взорвалось. Кажется, это танк. Но возможно и самолет, высовываться я туда уже точно не буду.
***
— Это что такое?! УБРАТЬ! — говоря по русские, но с диким акцентом, проорал хорошо выбритый мужчина, на небритого, с щетиной.
На пожарника, копошащегося у своей машины, нетерпеливо выпрыгнув из своего броневика. Что еще пару мгновений назад лихо летел сюда по очищенных от любых посторонних дороге. А тут — затор! Пожарные драндулеты дорогу поперек перегородили! Не объехать! Да и не обойти даже!
Как они вообще четыре машины втолкали бампер к бамперу, капот к капоту, в одну линию, четыре немаленьких машины, тем самым полностью перекрыв собой проспект?! Там, меж здания и машиною — не больше метра! А меж самих машин — и человеку не протиснутся.
— Но... вы же сами приказали перегородить улицы! — похлопал глазами мужчина с щетиной, являющийся начальником пожарной части, что вынужден торчать тут со всем оборудованием, когда пол города полыхает, в то время как человек, что его это делать заставляет — иностранный интервент, что на него сейчас еще и орет.
— УБРАТЬ!
— Но!..
— ЖИВО!
— Но мы-ж только колеса спустили, — указал мужчина на спущенные по самые диски все двенадцать колес большой пожарной машины.
— Ахххр! ДАВАЙ НАКАЧИВАЙ ЖИВЕЕ! — проорал на него этот явно спешащий на пожар тип иностранной наружности, натурально наседая, и заплевывая лицо слюной.
— Хорошо — буркнул тихонько пожарник, вытирая брызги рукавом огнезащитного костюма, и обратился в сторону кабины автомобиля — Леха! Заводи! Врубай подкачку.
— «Чур-чур... чур...», «Чур-чур... чур.» — издало подкапотное пространство агрегата и, пощелкав чем-то пару раз после, обидчиво затихло.
— Не заводится! — высунулась из окна водительского места морда такого же небритого водилы.
Еще совсем молодого пацана! Но на лице которого уже отпечаталась вся боль мира... однако сейчас, почему-то, если сдерживающая улыбку.