— Я еще не сказал тебе, что можно отдохнуть, сука, — звучит у меня над ухом омерзительный голос Иса. — Поднимай задницу и доставь удовольствие своему мужу.
Впадая в истерику, я безумно дергаю веревки, которые привязаны к моим запястьям, совсем как пойманный в ловушку дикий зверь, но они не поддаются. Я пытаюсь бить его ногами, чтобы скинуть с себя, но мне это не по силам. Прижав меня своим весом, Ис садится на меня сверху и проталкивает в меня свой член. Как будто все внутри меня разрывается пополам каждый раз, когда он выходит из меня и погружается обратно, мое тело изо всех сил старается вытолкнуть его.
Из глаз, намочив покрывающую их повязку, текут слезы, и я снова и снова кричу:
— Нет! Нет! Убирайся от меня!
Внезапно ночной кошмар прекращается, когда меня обвивают две сильные, но нежные руки, а лицо прижимается к теплой и ласковой груди. А затем голос, не принадлежащий ни Мэддену, ни Ису, но при этом странно знакомый, шепчет мне в висок:
— Успокойся, kotyonok. Все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Глава
8.
(Goner – Twenty One Pilots)
Рейз
Любой мужчина, убивающий другого во сне, — просто жалкий трус. Я никогда не забирал чужую жизнь, не посмотрев прежде в глаза жертвы. Этим я даю ей понять, что полностью осознаю то, что делаю. На все сто гребанных процентов. Никаких сомнений и никакой рефлексии.
К сожалению, в мире полно трусов, поэтому еще в детстве я приучил себя мало спать. При моем образе жизни я не могу позволить себе остаться уязвимым для своих врагов, которые чаще всего держатся в тени, терпеливо дожидаясь, когда я ослаблю бдительность. Дожидаясь мгновения слабости, когда я на секунду позже открою глаза, и тогда мои враги сделают так, чтобы я закрыл их уже навеки.
Девушка, спящая на диване в соседней комнате, не исключение. Ее внешность обманчива. Она, может быть, и выглядит маленькой, хрупкой тростинкой с милым невинным личиком. Ростом она, по крайней мере, на фут ниже меня, а весом едва ли больше ста фунтов. Но я вижу, что она следит за каждым моим движением, фиксируя в памяти местоположение каждого предмета, хранящегося в этой уединенной хижине. От моего внимания не ускользнуло, как долго она разглядывала ящик, где лежат кухонные ножи. Я знаю, что она хочет меня убить. Она бы, не раздумывая, забила меня до смерти дубинкой, если бы это помогло ей вырваться на свободу. Но я этого не допущу. Она никогда не будет свободна.
Вчера, когда она думала, что я не вижу, я обнаружил ее выглядывающей в маленькое окошко, с безумным взглядом отчаянно рассматривающей окрестности. Затем я увидел, как в ее глазах поселилось отчаяние, когда она поняла, насколько это богом забытое место и что даже если ей каким-то чудесным образом и удастся сбежать из-под моей опеки, все равно ей некуда идти. Это тайное убежище, спрятанное в горах Сьерра-Невада в Северной Калифорнии, моя семья построила в начале восьмидесятых как раз для таких случаев. Чтобы была возможность на время исчезнуть с лица Земли. Только вот ирония состоит в том, что именно сейчас больше всего мне хочется исчезнуть из этого гребанного дома. И она тому причина.
В этот момент, как нарочно, я слышу, как она в соседней комнате ворочается во сне, а старый диван жалобно скрипит, когда девушка переворачивается с боку на бок. Потом она начинает бормотать что-то, что у меня не получается точно разобрать, поэтому я сползаю с каменно-твердого матраса и иду проверить, как там у нее дела и действительно ли она спит.
С самого первого вечера, особенно после того, как она плюнула мне в лицо и послала на хер, я изо всех сил старался держать между нами дистанцию, ее присутствие обезоруживающе действует на меня, хотя я и не понимаю каким образом. Там, в Лос-Анджелесе, когда моя пленница была заперта в своей комнате, а у меня в распоряжении имелся целый дом, все было гораздо проще. Но в этой тесной норе проблема усложнилась.
Прежде чем зайти в гостиную я несколько секунд вглядываюсь в темноту и замираю на полпути, увидев шокирующую картину, разворачивающуюся перед глазами. Я втягиваю в себя воздух:
— Ty che, bl’yad?
Одеяло, очевидно сползшее, когда она ворочалась во сне, грудой валяется на полу, огромная футболка сбилась вокруг талии, оставляя ее для меня почти голой. Мне хорошо видны ее тонкие кружевные трусики, открывающие нежные молочные бедра, но это еще не самое худшее. Одна ее ладонь лежит на тончайшем кружеве, пальцы медленно ласкают обнаженную кожу низа живота, лукавая улыбка играет в уголках губ. Мой член дергается при виде этого эротичного зрелища.