Когда закончился ужин, Кардинал предложил перейти в кабинет. В уютном полумраке комнаты, наполненной темной кожей, синим бархатом и красным деревом, Анджи медленно поднялся из кресла и сделал два шага к широкому креслу с высокой спинкой. На этот раз он ступал осторожно, без грации в движениях, вцепившись руками в Рая.
— Плохой день? — осторожно спросил Бэй.
— Эффект лечения оказался нестойким, — Кардинал утонул в кресле. Предложил сесть гостю. Бэй сел.
Хозяин предложил сигару. Кобейн отказался.
Коньяк. Кобейн тоже отказался.
Воды?
Память подсовывала записанные по привычке мелочи. На столе стоял кувшин, но Кардинал зачем-то попросил Рая принести гостю стакан свежей воды. Еще тогда Кобейну показалось это странным, но герцог как раз начал говорить об Ари Вивьен. О том, что заинтересовался ей из-за рассказов своего деда, который вырос с верой, что его рано ушедшая мать — неземной ангел, и не умерла, а следует за ним и его сестрой по жизни мягкой летней тенью. О том, что муж Ари пронес любовь к неземному ангелу через всю жизнь, превратившись в бездушный камень. Бэй выпил воду, а Кардинал за это время дошел в своем рассказе до покупки замка рядом с Инсбруком, заполненным вещами, принадлежавшими мужу Ари, Кристофу Эдлеру.
— Почему он носил эту фамилию? — Кобейн задал давно не дававший ему покоя вопрос.
— Договорённость между семьями его родителей. Как второй сын, Кристоф не наследовал титул, а в роду его матери не было мальчиков, поэтому ему дали ее фамилию.
После этой информации память Кобейна показывала только темноту.
Похоже, потолок над головой казался знакомым потому, что Бэй находился в гостевом домике в Нидершерли. Он не мог пошевелиться и не чувствовал своего тела… По крайней мере, это не последствия травмы, и есть надежда…
На что? Что с ним сделали?
Ответы на вопросы вошли в комнату в лицах самого Кардинала и главного врача клиники.
— Что происходит, Анджи? — медленно проговорил Кобейн, слова выпихивались изо рта с трудом, потому что язык казался слишком большим и тяжелым.
— Бэй, мой мальчик. Я обязательно попрошу у тебя прощения.
Только теперь бросилось в глаза, что Анджи не только зашел в комнату на своих ногах, но снова двигался уверенно, а на его лицо вернулось привычное спокойствие.
Главный врач подсуетился и поставил стул для герцога у изголовья Кобейна.
— Я не мог рисковать, — сказал Анджи, присаживаясь. — Что, если бы ты снова надолго исчез? Как бы я тебя искал?
— У вас новое лекарство? — хотел ухмыльнуться Бэй, но у него не получилось.
Кардинал едва заметно улыбнулся.
— Ты — мое лекарство.
Из горла Бэя вырвалось что-то, похожее на смех.
— Какого Твана!
— Сам видишь разницу, значит, можешь понять мое волнение, когда ты исчез. И причины, почему ты оказался здесь и по каким тебе придется на некоторое время задержаться.
— Вы сошли с ума, герцог?! — Чтобы осознать услышанное, требовалось время.
— Разве я похож на сумасшедшего?
— Господин Венсприлен, — Кобейн поискал взглядом главного врача, который выходил куда-то из поля зрения и вернулся с записной книжкой, застыв рядом с капельницей и занося показания в тетрадь. — Вы — соучастник преступления! Криминального, наказуемого преступления.
В списках сотрудников Нидершерли, с которыми были связаны замятые скандалы или недоказанные нарушения медицинской этики, фамилии Венсприлена не значилось, поэтому Бэй не собирал на него информацию. Упустил, если именно главный врач находился сейчас рядом с Кардиналом.
— Какие бы пятна на вашей врачебной репутации не использовались для шантажа, то, что происходит здесь, потянет на серьезный тюремный срок. — Фраза получилась слишком длинной, чтобы выговаривать ее непослушным языком и тяжело открывавшимися челюстями, и Бэй выдохся к последнему слову.