— Неконтролируемые переходы еще случались? — продолжал допрос Истинный.
— Случались, — предупреждая следующий вопрос жреца, Ана продолжила: — В Долине я всегда оказывалась недалеко от поселка Варна. На Земле возвращалась в Аре, пока Наследник не помог мне закрепить иное место для выхода, если я скользила без братьев.
Так в двух словах она избежала долгого рассказа о том, как каждый переход между мирами превратился в напряженную игру, потому что за пару лет их случилось несколько — случайных скольжений или неудачных попыток контролируемого перемещения. В Долине место выхода оставалось постоянным — недалеко от поселка — а на случай попадания в Карьер Ана всегда носила сережку с камнем-маячком, который помогал быстро найти дорогу к контрабандистам. Ларс настаивал, чтобы она жила у старателей, объясняя это тем, что она его главный секрет для победы в Отборе, и должна пока оставаться Тайной. Теперь Ана думала, что он скрывал ее как безродную.
Каждый случайный переход на Землю заканчивался в Аре. Дважды Ана оказалась за высокими стенами психбольницы, и с каждым разом вырваться оттуда становилось сложнее. Какие-то лекарства, что ей кололи, отключали способности к перемещению и превращали ее в сонное растение.
Ларс первым догадался, что для установления прочной связи Ане необходима душевная привязанность. В поселок Варна в Долине ей хотелось возвращаться, ведь там всегда ждала Гая. Так что, узнав о гостеприимной семье на испанском острове, Наследник насобирал нужных камней, провел необходимую настройку маячков, помогая закрепить место выхода, и у Аны появилась своя комната на майоркинской ферме. А Адроверы вскоре привыкли к ее внезапным появлениям и исчезновениям.
— Я задержусь еще на несколько дней, — проговорил Истинный, открывая глаза. Через несколько минут его холодные жесткие пальцы уже скручивали невидимые канаты сквозь череп Аны, заставляя ее хмуриться от неприятной боли в голове и страха, стекающего по спине и груди капельками холодного пота. — Все пока не то. Я не почувствовал связи с печатью на памяти. Завтра встретимся на этом же месте в такое же время.
Ана распрощалась, не скрывая своего недовольства. Она рассчитывала на отъезд жреца. Ей не хотелось копаться в прошлом а еще больше — думать, что Истинный задерживается не только из-за нее, а потому, что сомневается, что в его комнату забралась обезьянка.
— Рассказывай! — потребовала Ана, забираясь с ногами на кровать и приглашая Гаю присоединиться. Подруга уселась рядом, поставив на колени Аны полный поднос еды.
— О чем?
— Ты заявилась утром в таком виде, что не задать этого вопроса я просто не могу.
Гая молчала, слишком сосредоточенно развязывая шнурки на сандалиях.
— Опухшие губы, наспех собранные в хвост волосы и совершенно безумные глаза, сверкающие ярче Второй луны, — безжалостно продолжала Ана. — И ты едва не обварила меня кипятком, наливая чай мимо чашки.
На щеках Гаи появился румянец.
— Вот уж никогда не думала, что ты можешь стесняться.
Гая помотала головой, прячась за шторкой из выбившихся из хвоста волос.
— Я же тебя чуть не облила…
— Это любовь?
Ответом было пожатие плечами и шальная улыбка на лице.
— Как с Квином?
Отчаянное верчение головой.
— Что? — Брови Аны взлетели крыльями птицы. — Как с Яром? Или на этот раз все совсем иначе?
Гая была любвеобильна, а при свободных нравах в каньонах к двадцати двум годам успела собрать внушительное количество почти случившихся замужеств и получить большой опыт разностороннего общения с мужчинами. Она же стала главным консультантом Аны в интимных вопросах.
— Все! Совсем! Иначе! — четко отделяя слова, проговорила Гая.
— Ты хоть имя его успела узнать? — спросила Ана и тут же поняла, что сказала не то, что следовало.
— В отличие от тебя, успела, — подруга тут же воспользовалась ее оплошностью.
Пришлось оправдываться.
— Ничего удивительного. Ты хочешь продолжения, а мне оно было не нужно.
— И теперь об этом не жалеешь?
Ана упрямо помотала головой.
— Я люблю Ларса.
— Именно поэтому ты изменила ему, нанеся оскорбление, о котором Железный Пес вряд ли когда-нибудь забудет?
— Гая, ты не понимаешь, — в голосе Аны сквозило отчаяние, — как бы я ни любила, мне не хотелось становиться безвольной игрушкой Наследника. Я испугалась… И очень разозлилась, — призналась она, отворачиваясь, чтобы скрыть подкатившие к глазам слезы.