Через несколько минут Ана вышла к нему в чистой одежде и с мокрыми волосами после быстрого купания в холодной бадье.
Ларс снова взял ее за локоть и потянул в сторону улицы. Потом за ворота. Несколько быстрых переходов — и они оказались на вершине огромной одинокой дюны, застывшей посередине плоской, как тарелка, равнины. Мирн лежал на самом гребне, но как только появились Ана и Ларс, поднялся, отряхивая штаны.
Ветер в этот вечер был ласковым, не швыряясь колючим песком и не сбивая с ног. Можно было стоять на вершине дюны, не прикрывая лицо, и смотреть по сторонам, наслаждаясь видом. Садящееся солнце красило тарелку Долины в рыжий с синими подпалинами цвет и делало саму дюну почти малиновой. От дворца и столицы Закатного ее скрывала высокая гряда холмов, поросших низким колючим кустарником.
— Это она? — спросила Ана, переводя взгляд с Мирна на Ларса. — Странствующая дюна?
Мирн улыбнулся, сияя белыми зубами.
— Она самая. Беглянка. За прошлый год на целых сорок сантиметров переместилась.
— Красивая…
— Подожди, когда мы тебе ревущие дюны покажем!
Ларс отбросил в сторону тяжелый пояс с кинжалом.
— Мирн кое-что придумал, и мы хотим опробовать. Смотри.
Перед Аной оказались доски, отдаленно похожие на сноуборды, сделанные из какого-то светлого дерева, с креплениями в виде кожаных ремешков.
Ну да, конечно, почему нет? Как в Дубае? Или на дюне де Пилат во Франции.
Вопль восторга погнался за легким ветром.
До самого заката Ана, Мирн и Ларс катались, пока не проводили с вершины Беглянки последние лучи солнца. Нашлось место и смеху, и соперничеству, и шуткам, и купанию в еще горячем песке.
Как если бы они были на склонах Альп. Или в пустыне Марокко.
Надежный парусник, скользивший по красному песчаному склону.
Несколько часов вдали от условностей дворца были необходимы всем троим. Но особенно Ларсу, который вспомнил, что умеет улыбаться. И Ане, которая купалась в привычном внимании братьев. На короткое время между ними все снова стало по-старому. Даже между Аной и Наследником. Короткие объятия и легкие прикосновения понемногу становились более горячими и наполнялись смыслом, как прежде. И когда Мирн, почувствовав себя лишним, отошел в сторону, Ларс поцеловал Ану, разделив с ней последний глоток ушедшего дня. Это было так здорово! Забыв обо всем на свете, касаться кончиками пальцев его лица, скользить по жестким волосам и не останавливаться!
Они самозабвенно целовались, пока совсем не стемнело и громкое покашливание не вернуло их из мира грез на вершину Беглянки.
Разорвав отчаянно-сладкий поцелуй, Ларс обхватил лицо Аны ладонями и зашептал ей прямо в губы:
— Ты всегда будешь со мной. Слышишь? Ты моя — Тайна…
Ана смотрела на него опьяненным взглядом и верила.
Как раньше.
Впервые Ларс поцеловал Ану тоже на высоте.
В Альпах.
Ей было семнадцать, и она боялась упасть со склона от ожидания и волнения.
То, что первый настоящий поцелуй скоро случится, было во всем. В быстрых, горячих прикосновениях Наследника, которые казались такими же, как раньше — поддержать, помочь поднять снаряжение, поправить сбившуюся на глаза шапку — и все-таки стали другими. На миллисекунды дольше и на десятки градусов горячее. Во взгляде Ларса, все время скользившем к ее губам, отчего у Аны кружилась голова и сбивался пульс.
Теоретически Ана была подготовлена и проинформирована возможностями одного мира и ранним опытом болтушки Гаи из другого. Но предвкушение и ожидание момента измучило ее до дрожи в коленях. Что, если она ничего не почувствует? Или ей не понравится? Такое же часто случается с первыми поцелуями. Невозможно, чтобы неприятные ощущения были связаны с Ларсом! С кем угодно, только не с ним!
Изведясь сомнениями, Ана даже предложила поцеловаться Мирну, сбивчиво и невнятно объясняя, зачем ей это нужно. Всклокоченный после сна друг сначала выпучил глаза, потом закатился громким смехом и выставил Ану из своего номера, придав ускорения обидным шлепком по попе. Она искупала Мирна в снегу во время фрирайда на следующий день, подставив в нужный момент палку под лыжи и наслаждаясь его проклятиями, когда он выкапывался из метрового снежного одеяла.
А потом поцелуй все же случился на вершине крутого склона черной трассы, обрывавшейся под ногами — короткий, уверенный, пересохшими шершавыми губами. Ана испугалась, потом схватилась за плечи Ларса в ослепительно-белой лыжной куртке и с облегчением поняла, что ей не было неприятно. Щекотно. Смешно. Освобождающе от изнурительного ожидания.
С этого дня начались их редкие поцелуи. Чаще всего в необычных местах или на волне адреналинового возбуждения, или как награда — на склоне, на финише, с драгоценностями в руках.