Джонатан остановился. Он так возбуждён, что аж дрожит.
- Джонатан, это... - Я хочу ему сказать, что мне очень жаль, смерть его матери ужасна и что он ошибается по поводу своего отца. Но он мне не позволяет и закрывает мой рот своим жёстким поцелуем, который меня эффективно заставляет молчать.
- Я больше не хочу об этом говорить, хорошо? - выдыхая, говорит он, когда высвобождает меня. Он проводит пальцами по волосам, и в его глазах я вижу смесь гнева и жажды и ещё чего-то. Отчаяние?
Он опять берет меня за руку и ведёт меня дальше по парку. Мы уже отошли далеко от дома и шатров, их оказалось два, я даже не увидела второго. Подготовка идёт полным ходом и машины время от времени заезжают во двор. Но в парке мы одни.
- Куда ты меня ведёшь? - спросила я, когда Джонатан потянул меня за руку в какой-то лес через пару метров. Тут стоит пара берёз с низко висящими ветками, а вокруг кусты зелёные.
Он мне не ответил на вопрос, но ответ читается в его глазах. Меня охватило желание, когда он меня протолкнул задом между ветвей под дерево.
- Джонатан, - прошептала я, запрокинув назад голову, освобождая для него шею, когда он поцеловал меня за ухо и схватил обеими ладонями за грудь. Я знаю, что нужна ему сейчас, что он хочет меня так же, как и я его.
Сексом мы ещё не занимались под открытым небом, эта мысль так возбуждает, что дыхание просто замирает, потому что Джонатан не даёт время на раздумья. Он задирает мне юбку и снимает мои трусики, быстро растягивает мою блузку. Когда он с меня её стянул и повесил на ветку, я почувствовала теплый июльский ветер на моей голой коже, и как кора дерева щекочет спину, волна пробегает по всему телу и вторая горячая волна, когда он достаёт мою грудь из лифчика и сжимает её, что одновременно доставляет и боль и наслаждение. Соски напрягаются, и я обхватываю его голову, пальцы погружаю в его волосы, держась за него, пока он сосёт по очереди мои соски. Молнии стреляют по всему телу, направляясь в одну точку, что делает меня очень влажной и жаждущей его, я не сопротивляюсь, когда он стягивает с меня ещё и лифчик, я остаюсь абсолютно нагая. Это переносит меня на иной этап ощущений, возбуждения, что заставляет моё тело просто гореть. Джонатан отпускает мои груди и просовывает одну ладонь между моих ног, и они открываются ему на встречу. Я чувствую, как его пальцы проникают в меня, как будто он хочет посмотреть, готова ли я принять его. Потом он их вытаскивает и ещё сильней прижимает к дереву, давая почувствовать его эрекцию, и целует меня снова, пока не доводит меня до головокружения.
С трудом я отрываюсь от его поцелуя и открываю его брюки, освобождая его крепкий член, который выпрыгивает мне на встречу, когда я стягиваю с него обтягивающую ткань. Это зрелище просто сбивает меня с ног и позволяю Джонатану себя приподнять, обхватываю его ногами, когда уже ощущаю кончик члена у моего входа.
С сильным толчком он врывается в меня, закапывается глубоко во мне, наши бёдра соприкасаются друг о друга. В какой-то момент он замирает, и смотрим в глаза, в которых я теперь с точностью вижу отчаяние, которое мучает его и накрывает снова и снова тёмной пеленой. Он ищет забытье, я это знаю, я хочу ему это дать, хочу так же, как и он раствориться в освобождении, то, что только он мне может дать.
Его язык находит мой, он настолько требователен и становится всё жестче. В этом есть нечто животное, проникновенное, как он трахает меня, но я знаю точно, что он со мной, и что только я могу ему это дать то, в чём он так нуждается.
Мои чувства переполнены впечатлениями: гладкая кора у моей спины, нежный ветерок на коже, щебетание птиц, шелест листьев, которые смешиваются с прерывистым дыханием Джонатана. Его горячее тело, та сила, с которой он вбивается меня, просто подводит меня к оргазму, который огромной волной уже накатывается на меня.
Слёзы брызгают из моих глаз, побежав по щекам, потому что всё слишком интенсивно для меня и до боли прекрасно. Джонатан словно одурманен, я цепляюсь крепко за его плечи, терплю эту жёсткость ,с которой он вбивается в меня, потому что те чувства, что сейчас во мне бурлят намного сильнее, чем физическая боль. Я не хочу, чтобы он останавливался. Никогда. Он должен мне дать то, что его мучает и принадлежал только мне.
- Грейс! - губы Джонатана на моих щеках осушают слёзы. Я понимаю, что лежу уже на мягкой траве и Джонатан больше не во мне и лежит рядом, что заставляет меня застонать с протестом. Он продолжает целовать меня дальше в щёки, лежа рядом.