— Почему бы вам не встретить меня в гостинице, затем мы можем решить, куда пойти? — добавила она. — Есть вещи, которые мы должны обсудить наедине. — Она сбежала прежде, чем Крэйг смог справиться со своим изумлением, и не назначив точной даты. — Я еще не уверена — если не сегодня вечером, тогда, значит, завтра. Могу я дать вам знать?
Крэйг заверил, что она может.
«Не думаю, что могу все устроить этим вечером, — хмурясь, подумала Жаклин, когда выезжала из города на довольно приличной скорости. — Все это достаточно напоминает выпас овец. Глупые создания продолжают бродить в джунглях. Только некоторые из них не овцы, а волки в овечьей шкуре».
Ворота в Гондал были закрыты и заперты на засов. Неплохое начало для главы, подумала Жаклин, притормаживая машину до полной остановки перед изгородью. Книга, книга — продолжение к «Обнаженной» — ее долгожданный приз, ее надежда на лучшее будущее… Что с ней будет? В данный момент шансы на ее завершение выглядели весьма туманно.
«Я не буду сейчас думать об этом, — сказала она себе. — Я, вероятно, не буду думать об этом и завтра. О, черт. Как же пробраться внутрь? Я должна проникнуть туда. Мне нужно это письмо, если он нашел его, а также остальные, которые он, возможно, получил; нет срочной необходимости переговорить с Шерри, но мне бы хотелось убрать этот маленький вопрос с повестки дня, после чего я могу сконцентрироваться на более важных пунктах; и я должна проверить книги Катлин. Слишком много надо сделать, и слишком мало для этого времени…» Она вышла из машины и погремела по воротам. Затем покричала. Ни то ни другое не вызвало никакой реакции. После некоторого размышления Жаклин подвела свою машину поближе к воротам, забралась на капот и перебросила сумочку через изгородь. Та приземлилась с глухим шмякающим звуком и вызывающим печаль звяканьем. Что-то разбилось. Она надеялась, что это всего лишь фонарик, а не что-нибудь более гадкое, типа бутылочки с йодом. Не без труда Жаклин последовала за сумкой, продрав треугольную дыру на коленке и вымазав ржавчиной обе руки.
Когда она поднялась, то была заметно смущена, обнаружив, что за ее действиями наблюдала публика. Мэриби ела яблоко. Она выплюнула собранные семечки и заметила:
— Ты порвала штаны.
— Вижу, — ответила Жаклин.
— Там сзади здоровенная дыра в изгороди. — Мэриби сделала жест рукой с зажатым яблоком. — Ты могла бы пролезть там.
— Могла бы, если бы знала о ней, — ответила Жаклин, превосходно понимая, что весь сарказм, обращенный в сторону этой юной садистки, попросту бесполезен, но не могла удержаться. — Почему ты не крикнула мне, когда я поднимала свою… когда я пыталась вскарабкаться?
— Ты выглядела забавно, — сказала с ухмылкой Мэриби.
— Хм… Я так счастлива, что позабавила тебя. Почему ты не в школе?
— Мама приехала и забрала меня в полдень. Она не сказала мне почему. — Мэриби еще раз откусила яблоко. — Полагаю, это из-за убийства.
— Дети говорят о нем?
— Да, кое-кто. Джон Хантер — его отец заместитель шерифа — сказал, что это была тетя Катлин. — Мэриби начала глодать сердцевину яблока.
Жаклин находила это занятие крайне отталкивающим. По правде, ей все меньше нравилась Мэриби, она считала девочку отвратительной, что было несправедливо по отношению к ребенку. Почему она должна демонстрировать какие-либо чувства по отношению к тете, которую не помнила?
Жаклин зашагала по подъездной дорожке. Мэриби засеменила рядом.
— Ты принесла печенье?
— Нет.
На самом деле в ее сумочке лежало немного печенья, но она была не в настроении делиться им с Мэриби.
— А это тетя Катлин?
Жаклин остановилась. Лицо, повернутое к ней, было бесстрастным, но его чрезвычайное сходство с хорошо знакомым по многим фотографиям лицом поразило ее.
— Я не знаю, — ответила она, борясь с желанием солгать. — Тебя это волнует?
— Вовсе нет, — сказала Мэриби. — Но мама плакала, и я понимаю, что из-за этого. По крайней мере, я не знаю каких-либо других причин, почему она могла бы плакать. Полагаю, ее это волнует, да?
— Полагаю, да. — Жаклин порылась в сумочке. — Вот. Я забыла, что взяла с собой. Они немного раскрошились.
— Все в порядке. — Мэриби схватила смятый пакет. — Спасибо.
— Почему бы тебе не пойти и не сказать маме, что я приду, чтобы ненадолго повидаться с ней?
— Я лучше погуляю здесь, — произнесла Мэриби с набитым ртом.
— А мне хотелось бы, чтобы ты все же сходила к маме. Покажи мне эту дырку в заборе.
— Хорошо. — Наслаждаясь ролью провожатого, Мэриби провела ее к нужному месту.
В дыру мог пролезть только ребенок, но, подбадриваемая Мэриби, Жаклин расширила ее.
— Очень мило, — сказала она, одобрительно осматривая результаты своего труда. — Через нее ты сейчас и пролезешь.
— Но я не хочу…
— Иди домой. Отправляйся, живо! — прикрикнула Жаклин. — Если твоя мама плачет, ты могла бы составить ей компанию.
Мэриби обдумала предложение.
— Ты имеешь в виду, что мне следует поболтаться вокруг, помогая и разговаривая с ней? Об… Чтобы ничего такого особенного?
— Точно так.
— Ты могла бы, по крайней мере, сказать спасибо.
— За что?
— За то, что я тебе показала дыру в изгороди.
Жаклин улыбнулась.
— Спасибо тебе за то, что ты показала мне дыру в изгороди.
— Всегда готовы прийти на помощь. — Мэриби кивнула с грациозностью, достойной самой королевы-матери.
После ее ухода Жаклин направилась в сторону дома. Он выглядел покинутым. Шторы были опущены, как в доме, где царит смерть. Жаклин показалось, что одна тень полотнища слегка раздвинулась. Как если бы кто-то осторожно выглянул наружу; но дверь не открылась. Жаклин прошла по вымощенной кирпичами дорожке, ведущей к задней двери, остановившись раз, чтобы посмотреть вверх. Если камень выпал из стены, то его должны были заменить. Семь лет прошло — конечно, его должны были заменить.
Прежде чем войти в коттедж, она встала в дверном проеме и изучила пол. Не потревожена ли пыль с тех пор, как она в последний раз была здесь? Полной уверенности не было; она оставила здесь следы, но они были не отчетливые, а смазанные. Жалко, что ей не удастся поиграть в детектива с помощью увеличительного стекла; оно разбилось, когда сумочка упала на землю у изгороди.
Жаклин прошла в библиотеку Катлин. Книга, которая ей была нужна, стояла здесь; понадобилось только несколько секунд, чтобы подтвердить свою догадку. Жаклин была права (конечно же). Подтверждение само по себе ничего не значило, но необычные маленькие фактики начали собираться вместе. Она положила книгу в сумку и начала осматривать полки. Беллетристика располагалась в последней секции, рядом с окном. В этом жанре, как и во всех остальных разделах, вкусы Катлин были эклектичны. Несколько детективов — в основном классические, несколько исторических романов, включая те, которые Жаклин сама считала лучшими в этом жанре. И, как искусственный бриллиант среди драгоценных камней, одна из книг дорогой Брюнгильды. Жаклин не нужно было смотреть на внутреннюю сторону обложки — хотя она сделала это, — чтобы узнать, что Катлин никогда не покупала этой книги. Как подтверждала экспансивная надпись, она была послана автором «писателю, которого я обожаю больше всех». Как чертовски снисходительно со стороны Брюнгильды. Вдобавок ее наглость доходила до оскорбления, потому что этот роман под названием «Жрица ледяного бога» был не совсем остроумной имитацией книги Катлин. Брюнгильде не мешало бы иметь лучший вкус.
Жаклин удалось затолкать книгу в сумку. Посасывая порезанный палец, она напомнила себе, что должна промыть его после того, как вернется домой, и вытащить осколки увеличительного стекла.
Пыльный солнечный свет лежал, золотясь, на полу кабинета. Жаклин на мгновение задержалась в дверном проеме. Это, может быть, ее последний визит в коттедж Катлин. Что бы ни случилось в следующие двадцать четыре часа — подтвердится ли ее безумная догадка или нет, все равно у нее были основания подозревать, что она больше не вернется сюда.