— Мы запускаем новую двухсерийную кинокартину совместно с индийскими кинематографистами, ты, наверное, об этом слышал?
— Да, Владимир Павлович, об этом фильме жужжит вся киностудия, но какое к этому отношение имею я?
— А я кое-что знаю. На днях был разговор с Народным артистом узбекским режиссером Латифом Файзиевым. Он набирает постановочную группу, по этому поводу был со мной разговор, из которого стало очевидно, что художником-постановщиком он хочет пригласить тебя, на что я напомнил ему, что ты сейчас работаешь с Тахиром Сабировым. Но если группа уложится в график, то Артыков будет откреплен, и тогда сможете с ним договариваться. Но это пока между нами. Как я понял, с тобой переговоры он еще не вел. Поэтому подождем и помолчим. Работать на этой картине желающих много, есть даже официальные заявки от художников: Давида Ильебаева, Владимира Серебровского и Хусейна Бокаева, все они достойные кандидатуры.
— Да, Владимир Павлович, я тоже так считаю, и думаю, что, скорее всего Файзиев остановится на Серебровском.
— Как знать, как знать.
Он помолчал, отодвинул ящик своего письменного стола и вытащил конверт, тот самый, который Тахир Мухтарович передал шоферу, когда я с Людмилой Хитяевой уезжал со съемочной площадки. Владимир Павлович извлек из конверта исписанный листок бумаги и протянул его мне.
— Прочитай, пожалуйста.
Я пробежал глазами неровные строчки, в которых было сказано, что художник-постановщик фильма «Ураган в долине» В. Артыков бросил сложнейший объект горного кишлака, подлежащего сносу, в котором задействованы бульдозеры, самосвалы, большая массовка и без предупреждения, воспользовавшись отъездом Л. Хитяевой, уехал с ней в Душанбе. Так что, сложнейший постановочный эпизод в картине мне пришлось снимать без участия главного художника, что, несомненно, отрицательно скажется на качестве отснятого материала. И так далее.
— Что, Володя, как ты прокомментируешь это письмо?
— Владимир Павлович, во-первых, художник-постановщик сам решает в каких съемках ему принимать участие непосредственно на площадке, потому, как вы знаете, декорационных объектов в картине много, и мне лучше знать, когда и где мне присутствовать. Но дело не в этом, Тахир при операторе Мерзояне, актрисе Хитяевой и других членов группы поблагодарил меня за хорошую работу на фильме и сам предложил мне вместе с Хитяевой уехать, и считать себя открепленным, как уже закончившим съемочный период. Он пожелал мне хорошо провести первомайские праздники. Что я и сделал.
Хабур улыбнулся и сказал:
— Я слишком хорошо знаю Народного артиста республики режиссера Сабирова, чтобы реагировать на его сигналы, поэтому я поступлю так, — он сложил листок пополам, разорвал на четыре части и бросил в мусорную корзинку.
— Своими выходками он вот где у меня сидит, — выразительно провел рукой по горлу.
— Извини, что отнял у тебя время, ну а насчет новой картины надо дождаться приезда Файзиева, который, скорее всего, пригласит тебя на постановку фильма. Что касается этого пасквиля, — он пальцем показал на разорванное письмо, — думаю, что ты и сам догадывался о его содержании. Сабиров имел на тебя виды, он хотел пригласить на следующий свой фильм, но, узнав, что Файзиев тоже хочет работать с тобой, расстроился, ревность не давала ему покоя, вот и кинул он камень тебе вдогонку. Не обращай на это внимания.
Завершилась моя работа еще на одной картине, которая вспоминается мне только благодаря тому, что в ней снимались замечательные артисты: мой друг Юрий Чекулаев, актриса Людмила Хитяева, работал оператор Виктор Мирзоян, который впоследствии стал режиссером, но, к сожалению, ушел из жизни совсем молодым. Не знал я тогда, что пройдет несколько лет и Юрий Чекулаев станет директором творческого объединения «Актер-кино», возглавляемого Вячеславом Тихоновым, на киностудии им. М. Горького, куда я буду приглашен в штат, но это уже другая история.