— Человеческие звериной шерсти нет — ответил Мемфис.
Я посмотрела на него.
— Да, — сказал он. — Имеете право на удивленный вид. Я видал двух жертв оборотней, и там мы много шерсти нашли на обоих. Невозможно подобраться так близко и не оставить собственной шерсти, но оборотень очистил это тело, чтобы мы не узнали, кто он.
Я покачала головой:
— Не обязательно, док. Можно вычистить медяшку, но не одежду и кожу. Я видела место преступления. Чертовская была драка, и времени на такую чистку не было.
— Тогда что же сделала эта тварь? Она была в костюме?
Доктор коснулся собственной одежды.
— Сомневаюсь, — ответила я. — Но по-настоящему сильный оборотень может выполнять частичное превращение.
— Я знаю форму человековолка или человекокота, — сказал Мемфис.
— Нет, я о другом. Истинно сильные могут превращать только кисти рук и ступни в передние и задние лапы. Я видела, как один вервольф так лез по стене здания.
— Это было одно из ваших дел?
— Не знаю, что вы имеете в виду, но я видела, как он это делал.
— Вбивая когти в стену дома? — спросила Патрисия.
— Да.
— Ух ты! Темные очки человека-паука, — произнес Роза.
— Скорее Росомаха, — ответила я, — но принцип тот же.
— И он ушел, — сказал Мемфис.
— Временно, — ответила я.
— И как его поймали? — спросила Патрисия.
— Я получила разрешение на поиск одичавшего вервольфа с помощью цивилизованных. А потом я его убила,
— То есть как — убили? — спросила она.
— Как? Подошла и всадила ему пулю между детских синих глаз.
Она беззвучно открыла рот кружочком.
— Всего одну пулю? — заинтересовался Роза.
— Нет.
— Давайте к делу. Воспоминания маршала послушаем потом, когда поймаем нашего клиента,
— Простите, доктор, — сказала Патрисия.
— Виноват, док.
— Значит, вы думаете, это сделал очень мощный оборотень?
— Практически я в этом уверена, и тогда остается очень небольшой выбор подозреваемых. Ни в одном городе не найдется много оборотней, на такое способных. В большой группе одного вида — не больше пяти. В маленькой — один.
— Вы думаете, что других наших людей тоже растерзали оборотни?
— Нет. Там будто бы что-то многорукое действовало. И в каждой руке по лезвию.
— Вы знаете какое-нибудь противоестественное создание с большим числом рук, маршал?
Я задумалась.
— Многорукие существа есть во многих мифологиях, но ни одного аборигенного для нашей страны. И если честно, доктор Мемфис, нет ни одного сейчас, о котором я бы твердо знала, что оно существует
— Очень трудно отделить факты от вымысла когда мы живем в мире, где мифы реальны, — сказал он
— Какие-то существа вымерли, — ответила я
— То, что убило Рэнди Шермана, никак не вымерло.
Я почувствовала, как у меня губы кривятся в очень неприятной улыбке, спрятанной за полумаской. Я бы не хотела пугать штатских.
— Мы постараемся это исправить.
— Вам нужен будет ордер на ликвидацию, — сказал Мемфис.
— Четверо погибших полицейских. Один явно погиб от нападения оборотня. Вряд ли будут трудности с получением ордера.
— Полагаю, что да, — ответил Мемфис таким тоном, будто не вполне этому рад.
— Что-то не так?
— Только то, что я подписывал петицию в Вашингтон о пересмотре Акта о противоестественных опасностях. Я считаю, что ордера на вашу работу даются слишком широко и нарушают права человека.
— Не вы один.
— А сейчас я хочу только, чтобы вы поймали мерзавцев, которые это сделали, и черт с ним, что ордер будет выписан па основании плохого закона. Получается, что я — лицемер, маршал Блейк. А я не привык о себе так думать.
— Вам случалось видеть жертв вампира и оборотня, — сказала я.
Он кивнул.
— Хотя не здесь. В Вегасе уровень убийств противоестественными средствами ниже, чем в любом городе США.
Я раскрыла глаза пошире:
— Не знала. — А про себя подумала: «Макс и Вивиана правят очень твердой рукой». Вслух сказала: — И это впервые так погибает человек, которого вы знаете?
— Нет, но впервые — мой друг. Наверное, если бы мои убеждения были более искренними, для меня бы не было разницы.
— Эмоции всегда создают разницу.
— Даже для вас? — посмотрел он на меня.
Я кивнула.
— Я слыхал крики, когда истребитель закалывал вампиров. Они молили о пощаде.
— В камере смертников все невиновны, доктор. Вы это знаете.
— И вас это не трогает?
Мне пришлось отвернуться от испытующего взгляда. Но тут же, поймав себя на этом, я заставила себя посмотреть ему и глаза и сказать правду: