Выбрать главу

— Да это все условно! — крикнул Шпрух. — Это, Сергей Васильевич, пустая теоретическая цифра. Липа, если выражаться точнее. Так только, для регистрации.

Он откашлялся и бодро продолжил:

— Засим…

— Нет, не засим! Не засим! — вскочила с места и страшно мигнула черными зрачками Неупокоева, которую вообще забыли включить в список.

— За-сим! — жестко и безжалостно продолжал Семен Михайлович.

— Не засим! — закричала Зверева.

— Не засим, Семен Михайлович! — поддержала Лидина. — Надо этот вопрос до конца прояснить…

— Засим! — упрямо стоял на своем Семен Михайлович. — Пункт вторый! — он сбился на патетику.

— Всем поровну! — грянул из угла баритон корректора.

— А ломбарду шиш! — поддержали от окна.

— Сами меж собой разделим, зачем нам какой-то ломбард вшивый, — предложили от двери.

— Что вы собираетесь делить? — озлился Шпрух. — Что делить?

— Неважно что! Главное, чтобы — честно!..

Представители ломбарда встали и строем двинулись вон из кабинета. Лица их по-прежнему были непроницаемы.

Шпрух насупился, засуетился и, роняя и подхватывая на лету бумажки, побежал вслед за ними.

— Ну и ладно, — облегченно вздохнул Виктор Петрович, вытер носовым платком пот со лба и поднялся. — Я сам, честно говоря, сомневался. Затея не для нас, работаем по-прежнему. Авось, жизнь сама наладится…

— А как же все-таки, Виктор Петрович, наша доля? — высунулся снова Подлепенец. — Не зря же мы проценты делили, надо бы по-честному зафиксировать…

— Пустое, — отмахнулся Пшеничный. — Все остается как есть.

Задвигались стулья, все устремились к выходу. Но, как выяснилось, последняя точка еще не была поставлена, и в дверях произошло крайне неприятное событие — к Подлепенцу неожиданно подскочила Зверева и с криком: «Вот вам ваша доля, Сергей Васильевич!» — ударила его кулаком по толстому недоуменному лицу.

Подлепенец отшатнулся, выпучил глаза и тоже замахнулся, но был схвачен за руку Лидиной. Удара ответного не получилось. Образовалась свалка, врагов растаскивали в разные стороны. Изумленно подняв брови, молча взирал на это безобразие бледный Виктор Петрович.

Понемногу пробка у дверей рассосалась, враги еще переругивались через головы миротворцев, а Кумбарович уже тащил Пашку прочь.

Глава 12

Деловой разговор

— Что это с ней? — спросил Родионов, когда они отошли к лифту.

— Кровь играет. — пояснил Кумбарович, не раз битый по морде собственной женой. — А если серьезно, Пашка, обыкновенный дележ собственности. Тут уж всегда и непременно обиды, драка и кровь…

Они поднялись на двадцатый этаж, в буфет, взяли по чашке кофе и присели за дальний пустой стол.

Кумбарович осторожно отпил глоток и, глядя в сторону, неожиданно сказал:

— Помнишь, Паша, ты говорил насчет подвала…

— Не помню, — признался Родионов.

— Ну когда пили у Аблеева… Он еще про хвостатых женщин рассказывал…

— Вранье. — подумав секунду, сказал Родионов. — Хвостатых женщин не бывает. Миф…

— Ну тут, положим, ты не прав, — возразил Кумбарович и горько усмехнулся. — Но не в этом суть… Я точно помню про подвал.

— А-а! — вспомнил Родионов. — Это когда про тестя моего… Да Боря, действительно, есть в Москве такие подвалы…

— Короче говоря, Паша, нужен подвал и как можно срочнее. Сулят большие деньги, Паша, очень большие. Подумай, взвесь.

— Сколько? — поинтересовался Родионов.

— Паш, дело стоящее. — Кумбарович постучал ногтем по столу. — Люди вернейшие. Серьезное и солидное дело. Мы находим сто метров в центре и разбегаемся. Вернее, получаем по пятьсот баксов, а потом уже разбегаемся. С деньгами, разумеется.

Пальцы Кумбаровича, стуча ногтями, стремительно побежали к краю стола.

— Где ты найдешь тысячу баксов за просто так?

Небось, две предложили, догадался Родионов, глядя на Кумбаровича, что-то суетен больно…

— Может быть, удастся сорвать с них по семьсот, — накинул Кумбарович, заметив Пашкин взгляд. — Но придется, конечно, поклацать зубами, так просто с них не сдерешь.

— Пожалуй, подсуетиться стоит, — согласился Родионов, не имея, впрочем, ни малейшего плана. — Надо спросить кое-кого, что-то такое мелькало на днях…

— Поговори, Паша, но посрочнее, иначе клиент уплывет.

Теперь ладонь Кумбаровича выразительно вильнула рыбой и уплыла снова на край стола.