— Я знаю, что ты еще здесь, Темная Мать. Я чувствую в этой ночи твое присутствие, ты паришь в воздухе, подобно дурному сну.
Ему ответил голос:
— Ты выглядишь неизменно, Отец День. Смотрю, твои собачки вернулись вместе с тобой.
Он шевельнул рукой — и что-то возле него появилось. Нечто такое, чего я будто бы и не видела, но если смотреть уголком глаза, виден был возле него контур массивного человека. Контур колебался, как на расстроенном телевизоре, но это существо было здесь. По крайней мере во сне.
— Ты можешь призывать народ ветра только во сне? — спросила она.
— Нет. Силы, которых ты лишила меня, возвращаются с каждым днем. Слабея, ты теряешь власть над тем, что у меня украла, и оно возвращается ко мне.
— Надо было мне тебя убить.
— Надо было. Я бы тебя убил.
— Слишком я была сентиментальна, — ответил голос.
— Не сентиментальность спасла меня, Темная Мать. Я отлично помню твои слова: «Если бы я точно знала, что ад есть, я бы убила тебя, чтобы тебя мучили вечно, но так как я не уверена, я оставлю тебя в живых, чтобы ты остался на земле в личном аду бессилия.
— Слишком это давно было, я не могу вспомнить свои слова в точности, — вздохнула она.
— Ты всегда тщательно запоминала свои дела, а не слова.
Я хотела что-то сказать, но боялась привлечь к себе внимание. Интересно, не могу ли я разбить сон и попросту проснуться?
— Не уходи, Анита, — сказал Витторио, будто прочтя мои мысли. — Неужели тебе не интересно, что происходит?
Я проглотила слюну и ответила, стараясь не показать, насколько я перепугана:
— Мне кажется, что у вас двоих много есть, о чем поговорить. Не хочу вам мешать.
Ответы прозвучали одновременно:
— Нет, некромантка, ты не уйдешь.
— Нет, Анита, я тебя не отпускаю.
Блин.
— Свет дня держит тебя в плену?
— Ты мне всегда завидовала в этом, никогда не была на это способна.
— А ты никогда не умел поднимать истинно мертвых.
— И ты неспособна призывать ветер под руку свою.
— У нас у обоих — свои армии рабов, Отец День.
— У тебя — гниющие орды, у меня — армия джиннов. И моя армия вернется ко мне, а твоя — нет.
Голос его стал ниже, и какое-то древнее зло зазвучало в нем.
Я хотела спросить, правильно ли я поняла, что джинн — это дух из арабских сказок, но не настолько нужен мне был ответ, чтобы обращать на себя его внимание.
В ее голосе прозвучали первые нотки страха:
— Ты не дашь мне спастись?
— Именно, любовь моя. Не дам.
— Мы оба любили силу и власть больше всего на свете. Не сантименты помешали тебе нанести мне первый удар, любовь моя.
И она издала нежный звук, прозвучавший оскорблением.
Он поднял руки, произнес слова, которых я не поняла, но у меня волоски на руках встали дыбом — будто та часть моего мозга, которую я перестала понимать, точно знала значение слов. Он коснулся кольца у себя на руке.
— Ты говоришь слова, но действие производит — кольцо. Ты еще недостаточно силен, чтобы ими повелевать без него, — сказала она.
— Пока нет. Но благодаря твоим планам, скоро стану. — Он повторил те странные слова, и снова у меня побежали мурашки по коже. — Они почти здесь.
Я сперва подумала, что он про джиннов, а потом почувствовала, что она обернулась назад, будто за тем местом, откуда шел голос, было невидимое мне окно. На миг мелькнула стройная смуглая девушка, потом на нее налетел ветер. И ветер этот был полон клинков, как водоворот серебра, окружил ее и разрубил в куски.
— Не верь ему, некромантка! — успела она вскрикнуть отчаянно и потом ее не стало, но не от лезвий — будто взрыв ударил у меня под ложечкой, будто мое тело было той комнатой, где он прозвучал. Я рухнула на колени от резкой жгучей боли.
— Они воспользовались современной взрывчаткой, она мертва! — заявил он торжествующе.
Ветер клинков стих, будто его и не было, но у меня возник еще один образ огромной фигуры, стоящей за ним. Вот уже две таких фигуры. Это джинны? Если да, то совсем ничего похожего на мультики, кроме кольца на пальце, которое позволяет ими управлять. Вот это прямо из сказок.
Он обернулся ко мне с улыбкой, но улыбкой недоброй. Так могла бы улыбаться змея мыши перед тем, как ее заглотать.
Я решила, что ничего не теряю, задав вопрос.
— Это джинны убили полисменов?
— Да. Мой дневной слуга имеет доступ к некоторым моим способностям посредством вампирских меток.
— Он просто берет кольцо, — догадалась я.
— Нет, кольцо всегда со мной.
— Если у тебя не будет кольца, они на тебя набросятся?
— Они — рабы. Рабы всегда возмущаются оковами.