— Патрон всегда думал о деле, был очень подтянут и сух, не разрешал себе и другим никаких вольностей. С ним все чувствовали себя на официальной ноге.
— А это необычно?
— Да, пожалуй… Конечно, в идеале все должны быть такими. Но это не всегда получается, в особенности при телеконтактах. Словом, он был, повторяю, хорошим солярианином, — сухо ответила она.
— Вы назвали своё дело фермой, и вы упомянули детей. Вы, что, занимаетесь здесь воспитанием?
— К нам попадают человеческие эмбрионы со всей планеты.
— То есть как это — эмбрионы?
— Очень просто, ровно через месяц после зачатия. Хотите взглянуть?
— Да, — коротко ответил Бейли.
На обычно бесстрастном лице Бейли появилось выражение изумления, когда они подошли к стеклянным дверям огромного помещения, в котором длинными рядами стояли прозрачные баки, наполненные какой-то жидкостью. В этой жидкости плавали крошечные создания, из которых в будущем должны были получиться люди. Температура, влажность воздуха и состав жидкости — всё, он был совершенно уверен, — идеально соответствовали наиболее благоприятным условиям, при которых стимулируется рост живых существ.
«Жизнь продолжается и здесь», — подумал Бейли, со странным чувством глядя на крошечные существа меньше половины его кулака, с непропорциональными черепами, крошечными ручками и ножками и рудиментарными хвостиками.
— Ну, инспектор, как вам это нравится? — раздался голос Кларисы.
Вместо ответа Бейли спросил:
— У вас только одно такое учреждение на всей планете?
— Одно, и этого вполне достаточно для того, чтобы поддерживать необходимый прирост населения.
Бейли взглянул на роботов, толпившихся около бачков с эмбрионами. Они останавливались около каждого, бесшумно и ловко проверяя показатели и добавляя в раствор необходимые вещества.
— Кто оперирует матерей? — неожиданно спросил Бейли.
— Медики.
— А почему не оперируют роботы?
— Не думаю, чтобы робот смог перенести такой эксперимент без повреждений. Резать человеческое тело — непереносимое переживание для позитронного мозга. Медикам приходиться мириться с личным присутствием пациентов и с необходимостью прикасаться к ним.
— Однако роботы, как я вижу, выхаживают эмбрионов. Вы или доктор Дельмар когда-нибудь вмешивались в их действия?
— Да, иногда приходится. Например, когда развитие зародыша идёт ненормально. В таких случаях, когда стоит вопрос о человеческой жизни, роботам доверять нельзя.
Бейли понимающе кивнул.
— Ага! Вы боитесь, что робот примет неправильное решение, и в результате погибнет человеческое существо, не так ли?
— Как раз наоборот, имеется опасность того, что робот переоценит человеческую жизнь и сохранит её тому, кому не следует. — На лице молодой женщины появилось непреклонно-жёстокое выражение. — Нам доверено вырастить здоровых полноценных детей, понимаете, инспектор, полноценных! Даже при самом тщательном генетическом анализе и отборе родителей нет уверенности в том, что комбинации генов окажутся благоприятными для потомства, не говоря уже о возможности мутации. Мутации, или скачкообразное развитие наследственного признака, — наша главная забота. Хотя и крайне редко, но они бывают, и тогда нам приходится принимать решение.
Клариса замолчала. Бейли тоже молчал. Затем одна медленно двинулась вдоль коридора, и он последовал за ней.
— Теперь я покажу вам комнаты детей и подростков, — сказала она, — дети и подростки представляют гораздо большую проблему для нас, чем зародыши. В обращении с ними мы можем полагаться на роботов только в ограниченной мере.
— Почему?
— Если бы вы имели дело с роботами, вы бы не спрашивали. Все дело опять-таки в Первом Законе. Не думайте, дети чуть ли не с пелёнок отлично разбираются во всём. Я сама видела, как трёхлетний малыш держал около дюжины роботов в неподвижности только потому, что он лепетал: «Вы сделаете мне больно, вы сделаете мне больно». Нужно быть крайне совершенным роботом, чтобы понять, что ребёнок намеренно лжёт. Надо очень умело управлять роботами, чтобы они умели эффективно справляться с детьми и их капризами.
— Ну, а вам приходится обращаться с детьми?
— К сожалению, да. — Клариса с отвращением передёрнула плечами, потом повернулась к Бейли и неожиданно сказала: — Я уверена, что все ваши поиски закончатся на Гладии Дельмар. Вам придётся признать, что она и есть убийца.
— Вот я не уверен в этом, — спокойно ответил детектив.
— Кто же ещё, по-вашему, мог быть убийцей?