Взглянув на ее маску, я возражаю:
– Нет, это не как обычно.
– Ну, значит, так должно быть. И будет. И это у меня в мозгу. Твоя девушка дома?
– Нет.
– Где она?
– Обедает с друзьями.
– Когда она вернется?
– Через несколько часов.
– Можно мне чего-нибудь выпить?
– Чего ты хочешь?
– Выбери сам. Сделай мне сюрприз.
Я отправляюсь на кухню и начинаю соображать, какой из напитков самый несексуальный. Кофе? Нет, кофе возбуждает. Чай? Нет, в нем тоже содержится кофеин. Чай из трав? Да, это хорошо. Мята? Нет, она тоже возбуждает. «Время спать»? Да, от него становишься сонным. Но тут мне приходит в голову, что «Время спать» своим названием слишком уж похоже на фразу «Давай спать вместе». Ромашка? Да! Ничто не может быть менее сексуальным, чем средство для пищеварения.
Когда я возвращаюсь с чаем, Сара не обнажена. Хорошо. Какое облегчение! Прекрасное начало. Мое настроение слегка улучшается.
Сара гладит Мину, которая катается на спине.
– Почему твоя кошка так странно себя ведет? – спрашивает Сара.
Я ни в коем случае не хочу ей говорить, что у Мину течка, иначе это может вдохновить Сару. Я мог бы сказать, что Мину расстроена из-за того, что моя мать увидела на полу ее шарики из шерсти. Или что она катается от счастья, потому что чудесно ладит с моей любимой девушкой, которая только что ко мне переехала.
В конце концов я отвечаю:
– Ей просто жарко, вот и все.
– А почему же она так жаждет, чтобы ее гладили? Она просто как безумная.
Я отвечаю первое, что приходит мне в голову:
– Она любит, чтобы се гладили, когда ей жарко, потому что это проветривает ее шерсть.
– Что-что?
– Ну, вентилирует.
– Я бы не возражала, чтобы мою шерсть проветрили, – бормочет Сара.
Я притворяюсь, что не слышал, и мы не возвращаемся к этой теме. Мы пьем чай и беседуем о погоде. Это она заговорила о погоде, и я рад этому: нельзя придумать более чудесную тему для беседы с ней. Восхитительно нейтральную. Возможно, если мы достаточно углубимся в эту тему, то сможем говорить о погоде, пока через несколько часов не вернется Шарлотта, и я таким образом переживу этот визит. Правда, через некоторое время беседа превращается в монолог. Я рассуждаю об облаках, разных облаках, и о том, как бы мне хотелось знать названия всех видов облаков. Разглагольствую о дожде, а также о том, что не следует пить дождевую воду, потому что, хотя и кажется, что это самая чистая вода в мире, обычно это не так, особенно в городах, потому что в воду растворяются загрязнения из воздуха, пока она падает на землю. И рассказываю ей о снеге, и о том, как любил есть снег, и что, вероятно, снег также не следует есть, особенно в городах, по той же причине, по которой нельзя пить дождевую воду. И прошу:
– Будьте любезны, налейте мне, пожалуйста, стакан теплого летнего дождя. – И смеюсь.
Сара начинает как-то странно на меня поглядывать. Не знаю, как я это заметил – ведь на ней маска, – и тем не менее я это знаю. Возможно, из-за ее особого молчания. Молчание, при котором она задерживает дыхание: воздух остается у нее в легких, не поступая ни оттуда, ни туда.
Я не решаюсь спросить, почему на ней эта маска. Если мне повезет, она, быть может, забудет, что на ней маска. Или, по крайней, мере, забудет, почему надела ее – именно это имеет значение.
Наконец она спрашивает:
– У тебя хорошо прошла неделя?
– Да. Да, хорошо, – лгу я и киваю. – А у тебя? – Я сознаю, насколько опасен этот вопрос, едва успеваю задать его, и от души жалею, что вообще раскрыл рот. Потому что у нее либо была хорошая неделя, либо нет, и в обоих случаях это моя вина по причинам, о которых я не хочу ни слышать, ни знать.
– У меня была интересная неделя, – говорит Сара, – если не считать того, что я нервничала, ожидая твоего звонка. Мне нужно было написать рассказ для школы. Учительница поставила мне «отлично», но потом вызвала маму, чтобы побеседовать с ней, так как, по ее мнению, этот рассказ показывает, что у меня дома не все благополучно. Эта учительница глупа.
Я вдруг прихожу в ужас: а что, если это рассказ о маленькой девочке, которая отправляется в Диснейленд и вступает в связь с взрослым мужчиной?
– Что же такое было в твоем рассказе, из-за чего твоя учительница подумала, что у тебя дома не все благополучно?
– Сдаюсь.
– В каком смысле?
– В смысле: теряюсь в догадках.
– О! Ну тогда: о чем твой рассказ?
– Спасибо за вопрос. Цитирую название: «Неопубликованная биография покойного Шалтая-Болтая. Истинная история, стоящая за его великим падением. Его тайная склонность, его скрытая мания, его мучительное искушение, его дилемма: вылупиться или не вылупиться? Вот в чем вопрос». Конец цитаты. Тебе нравится название?