Ответ на вопрос последовал сразу, когда джип врезался прямо в одно из ограждений и отбросил его своей передней решеткой.
Значит, у кого–то уже проблемы с законом, подумала она, когда «Форд» выскочил на тротуар, чтобы объехать затор.
Ты должна оставить меня! Уходи! Спасайся.
Это был правильный совет. И…
Внезапно Мэй снова в панике подняла глаза. Что, если вампир, который организовал бои... был тем, кто в них участвовал.
Что, если тот мужчина при смерти и есть Преподобный? Мэй прочесывала толпу своими инстинктами, изучая запахи, и из всей этой группы людей был только один вампир.
– Черт!
Когда ее сердце отчаянно забилось, Мэй закрыла глаза и попыталась медленно и глубоко дышать. Когда у нее ничего не вышло с этим, она потопталась на месте, размяла плечи… и прочла себе большую жирную лекцию о том, как ей нужно, черт возьми, успокоиться ПРЯМОСЕЙЧАС.
Что, конечно, очень способствовало успокоению и дематериализации.
С таким же успехом она могла вдарить клаксоном себе в уши…
Когда ее тело распалось на молекулы, Мэй взлетела в воздухе, возвращаясь на верхний этаж. Приняв форму рядом с павшим бойцом, она подумала, что должна проверить его карманы на предмет документов.
Да, конечно. Он наверняка на такой случай хранил визитку «Я – Преподобный» в бумажнике.
И, черт возьми, спасать его из корысти казалось ей бесчеловечным. Не по–вампирски. Ну, вы поняли.
– Черт возьми, – пробормотала Мэй, бросив сумочку за его голову и опустившись на колени.
Здоровяк лежал на спине, одна рука отброшена в сторону, другая лежала на его широкой грудной клетке. Лужа крови под ним была в три раза больше, чем когда она ушла всего несколько минут назад, и Мэй могла поклясться, что поток пульсировал, покидая открытую вену сбоку его горла… хотя в этом была и хорошая новость. Это означало, что у него все еще билось сердце. Но ненадолго. Цвет лица очень плохой и становился хуже, оно было таким же серым, как бетон, на котором лежал мужчина, а костлявая рука, вытатуированная на его торсе, почти не двигалась, а это означало, что он едва дышит.
– Извини, – пробормотала Мэй, сунув руку ему под голову и приподнимая его. – Господи… Иисусе, какой ты тяжелый.
Она со стоном затащила его голову к себе на колени… ну или попыталась это сделать. Легче сдвинуть дом, и ей пришлось практически подлезть под него. И, о Боже, кровь. Она была теплой, скользкой и…
Он так хорошо пах.
– Ты думаешь такое об умирающем человеке, – пробормотала она. – Класс.
Мэй все же смогла хоть немного приподнять мужчину, перекинула волосы через плечо, хотя они все еще были собраны в хвост, и сосредоточилась на его ране. Казалось, кто–то приставил садовую мотыгу к его горлу, и на мгновение, при взгляде на нарушенную анатомию, ей стало плохо. Но чем ее обморок поможет кому–то из них?
– Извини, я знаю, что это немного... – Соль подать? Как будто они были на званом обеде, и она потянулась через его тарелку за солонкой. – Просто, эм–м...
Заткнись, Мэй.
Проглотив ком, Мэй глубоко вздохнула. А потом она прижалась губами к ране. У нее был только один способ помочь ему, весьма ненадежный. Но вампиры пили кровь из вен, и когда заканчивали кормление, им приходилось запечатывать следы от проколов на горле.
С мягкостью, которая казалась пустой тратой времени, учитывая ситуацию и мощь его тела, она прикоснулась губами к ране…
Его вкус рикошетом прошел сквозь нее дразняще–шоковой волной: насыщенное вино коснулось ее языка, Мэй мгновенно прочувствовала его до мозга костей, и когда ее охватил нестерпимый голод...
Нет, нет, нет, это не кормление, – сказала она себе. Суть совершенно, совсем не в этом.
Ради бога, он уже был наполовину истощен. А если перед ней Преподобный, и она убьет его потому, что не смогла себя контролировать? Это никому не пойдет на пользу.
Но контакта избежать невозможно, она в любом случае что–то да возьмет. И хотя она покрылась испариной от напряжения, она не сделала ни глотка из тонко вскрытой вены. Вместо этого Мэй ее запечатала. Ей потребовалось некоторое время, ее губы и язык снова и снова порхали по глубокой ране… и она чувствовала, что не все заживает как надо, по крайней мере, пока. Но разве это имело значение?
Если он Преподобный, он нужен ей живым. Он был ей необходим.
Когда она решила, что все закончилось, потому что во рту остались лишь отголоски его вкуса, Мэй подняла голову… и старательно не обратила внимания на то, как собственным языком скользнула по губам, и не только для того, чтобы слизать с них кровь. Она смаковала его вкус и при этом пристально смотрела ему в лицо. Его волосы были подстрижены очень коротко, но она могла сказать, что они были темными, может, даже черными. У него были густые и довольно красивые ресницы, и залипать на них казалось делом несерьезным, поэтому она перешла прямо к его рту.
Плохая идея, если она хотела держать все под контролем.
Потому что он был... реально удивительным…
Она не хотела. Движение не было сознательным... но она погладила ладонью его лицо.
– Не умирай у меня на руках, – взмолилась Мэй хриплым голосом. – Ты мне нужен.
По какой–то глупой причине она ожидала, что он при этом зашевелится. Может, эти ресницы дрогнут, и глаза откроются, чтобы он обжег ее своим обсидиановым взглядом.
И в этот момент ее Принц/Преподобный придет в себя и очаруется ее лицом без макияжа, растрепанным хвостом и совершенно несексуальной одеждой… и поклянется дать ей то, ради чего она сюда приехала.
Да, верно, потому что настоящая жизнь всегда пишется сценаристами «Диснея».
Но вообще–то, она его спасла.
– Эй! – позвала она. – Эм–м... привет?
Нет, правда. Она же спасла его. Верно?
Цвет его лица оставался бледным, дыхание не улучшилось, и то, что лужа крови – или, скорее, пруд – под ними не становилась больше, не означало, что опасность миновала.
Как будто залатав раны, она могла полностью исправить ситуацию. Ему требовалась надлежащая медицинская помощь.
– Мне нужно, чтобы ты выжил, – пробормотала Мэй, закатывая рукав.
Полоснув по своему запястью клыками, она подождала, когда выступит кровь, а затем протянула запястье к его рту. Первая капля, упавшая на его губы, не дала никакого эффекта, только создала ужасный контраст с его ужасающе бледной кожей. Вторая тоже. Третья…
Мужчина втянул воздух так шумно, внезапно и мощно, что Мэй дернулась и едва не уронила его голову со своих колен. А потом эти глаза открылись, но не так, как она мечтала.
Враждебный взгляд был ему под стать.
А потом он схватил ее за запястье.
Когда кости хрустнули в его хватке, незамутненный ужас заставил ее дернуться назад… ну, попытаться это сделать. Но освободиться не получилось… пока он сам ей не позволил.
Мужчина сел, согнувшись, мускулатура словно стала еще шире, когда грудь расправилась, удерживая вес его плеч. А потом его голова повернулась в сторону открытой вены на ее запястье.
Он издал животный рык.
Теперь эта татуированная костлявая рука тянулась к ней. Требуя ее. Затаскивая ее в ад, который он хранил в своей черной душе…
– Нет, – приказала Мэй. – Я запрещаю брать больше, чем тебе нужно. Ты не можешь причинить мне боль.
Когда фраза, твердая как сталь, вылетела из ее рта, Мэй понятия не имела, откуда у нее эта уверенность. Но сомневаться в себе она не собиралась.
Ей нужно выжить – ради своего брата.
Иного быть не может.
Когда мозг Сэвиджа снова подключился к сети, первым ощущением был аромат женской крови. Даже несмотря на то, что вокруг них было полно его собственной крови, а также на ее руках, ее толстовке... ее губах... ее запах сумел пересилить все. Она ощущалась как свежий луг в звездную ночь сразу после теплого весеннего дождя.