Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом, тем, как он заставил меня почувствовать, что я лечу. Свободной от всего, что мешало мне найти себя, свой голос, свое место в мире.
Когда я открыла глаза, он провел другой рукой по моей щеке, а его большой палец обвел мою нижнюю губу. Ночной воздух не шел ни в какое сравнение с тем, как прикосновение Фишера вызывало бесконечное количество мурашек по моей коже.
— Что ты делаешь? — прошептала я.
Его взгляд проследил за следом его руки на моей коже, после чего он посмотрел на меня своими напряженными глазами.
— Я извиняюсь.
С начала той недели…
Автосалон. Парк. Его вопрос о выборе.
Прощение ничего не значило, если такое прикосновение было его способом извиниться. Моя душа чувствовала это.
— Фишер? — прошептала я.
Он, казалось, был заворожен моими губами — его большой палец скользил по ним, а глаза перебегали с моих на его большой палец.
— Ты собираешься меня поцеловать?
Намек на ухмылку тронул его рот.
— Я думал об этом.
Моя рука обвилась вокруг его запястья, отводя его руку от моего рта, я наклонилась на несколько сантиметров и усмехнулась, проведя губами по его губам.
— Ты слишком много думаешь.
Мы поцеловались.
Мы позволили нашим рукам исследовать тела друг друга.
Мы целовались… впервые я действительно целовалась с парнем.
Без секса.
Никаких оргазмов.
Просто много поцелуев и прикосновений.
В конце концов, наши руки замерли, тела переплелись, а губы разомкнулись, и мы уснули.
Утром я проснулась первой, подняв голову с его груди. Одна его рука лежала поверх моей, прижатой к его груди рядом с моей головой. Другая его рука… она лежала на моей попе… под моими трусиками. Я не знаю точно, когда она заняла это место, но мне это даже нравилось.
Это была ложь.
Мне это чертовски нравилось.
Если я попаду в ад, то хочу, чтобы там меня ждали руки Фишера, его губы на моих губах и его грязные слова в моем ухе.
— Доброе утро, Эд. — Голос Рори поверг меня в состояние паники, когда она поприветствовала соседку, направляясь в подвал. К нам!
— О боже! — шепотом вскрикнул я. — Вставай! — Я дернула Фишера за руку.
Он прищурился, не совсем проснувшись.
— Рори идет! ВСТАВАЙ! — Если бы я прошептала громче, она бы меня услышала.
Фишер, спотыкаясь, поднялся. Я со всей силы толкнула его к двери.
— Уходи! Быстрее!
— Господи, женщина… Я уже ухожу. — Он шел как пьяный, рубашка расстегнута и свисает с одного плеча, волосы спутаны сзади.
Как только он дошел до лестницы, я бросилась обратно на крыльцо.
— Смотрите, кто рано встал, — сказала Рори веселым голосом, когда я схватила одеяло и пнула кроссовки Фишера под диван.
— Да, я… спала здесь прошлой ночью. Когда я обнаружила лампочки, то не смогла удержаться.
Она открыла дверь на крыльцо, вместо того чтобы войти через главную дверь.
— О, да. Я должна была тебе рассказать о них. Наверное, я решила, что, увидев их, ты будешь искать выключатель.
Я обернула одеяло вокруг своих плеч.
— Ну как… тебе было весело? — Я села обратно на диван, а она устроилась в кресле-качалке.
— Мы отлично провели время. Когда ты подрастешь, мы обязательно сходим во все клубы. Здесь есть несколько очень хороших клубов. Если… — Она сморщила нос. Она иногда забывала, что предыдущие три года я провела с бабушкой и дедушкой в очень консервативном доме и школе. — Если тебя это устраивает или ты хочешь. — Ее страдальческое выражение лица смягчилось, и она превратилась в ту маму, которую я когда-то знала, — в лицо безусловной любви.
Лицо абсолютного комфорта. Она была моим безопасным местом. Я никогда не была папиной дочкой, несмотря на мой интерес к его работе и хобби. Я боготворила свою маму, и мне казалось, что она никогда об этом не догадывалась.
— Я хочу, чтобы ты была такой, какой тебе нужно быть, чтобы чувствовать себя комфортно в своей шкуре. Я хочу, чтобы ты никогда не чувствовала необходимости соответствовать или следовать за другими, если это не то, кем ты являешься. Хорошо?
Вот так. Это была моя мама.
Поджав губы, я медленно кивнула. И я почти, почти сказала ей, что мой путь пересекся с путем Фишера.