– Пошли, квотербэк. – Подмигиваю ему и позволяю вести меня к самодовольным идиотам.
– Выглядит неплохо.
– Эй, Уильям, захвати пиво.
– Оу, Эмма удостоила нас своим присутствием.
– Повернись-ка и дай мне посмотреть на твою задницу в этих шортиках.
Это обычное приветствие; но в прошлый раз все зашло слишком далеко.
– Сет, еще один комментарий, касающийся задницы моей девушки, и ты будешь весь сезон лежать недееспособным.
– И как ты себе это представляешь?
– Ты не сможешь бегать с двумя переломанными ногами, и питательные вещества, которые ты не получишь из-за сломанной челюсти, сделают выздоровление крайне медленным. – Его голос, словно сталь, глаза немигающие. Я – не та тема, которую можно затронуть без последствий. Знаю это и должна радоваться, но от этого мои нервы на грани. Он не отпускает мою руку, никогда не расслабляясь в конфронтации с Сетом.
В конце концов, Сет поднимает руки в знак поражения.
– Дерьмо, Уильям. Вот так значит?
– Именно так. – Брайан подталкивает своего брата, другие парни не смотрят мне в глаза.
– О’кей, понял. Оставь немного огня для игры.
– Держи свои глаза подальше от Эммы, а свои комментарии при себе, и не сгоришь в этом огне. – Все начинают болтать, сглаживая неловкость этого момента, и я расслабляюсь рядом с Уильямом. Это не та дистанция, которую я хочу, но заявление хорошее. Он не откладывает разговор и не притворяется мертвым. Его губы касаются моего лба, и я, как слышу, так и ощущаю его дыхание на моей коже. Знаю, что он чувствует, учитывая какой глубокий вдох он делает. Мы были здесь всего пять минут, а я уже истощена.
Остаток вечера нам никто не портит. Было уйма распутства, но оно было вокруг нас, но не затрагивая нас. Футбольные шлюшки, я имею в виду девушек, которых используют, продолжают пить, смеяться и вести себя, будто не знают, что такое чувство собственного достоинства. Очевидно, я никогда с ними не подружусь, и это делает меня такой же субъективной, как эти люди, я признаю и принимаю это.
Футбольный сезон в самом разгаре; середина сезона в режиме нон-стоп. Мы учимся жонглировать нашим временем между занятиями и играми. Он каждый день подвозит меня в школу и следит, чтобы находиться возле класса после каждого урока, чтобы увидеться со мной, поймать быстрый поцелуй или мимолетное прикосновение. После школы и до самого вечера он на поле. Домашние задания и подготовка имеют приоритет, и наше время сокращается до несуществующего. Это бесит, но так будет не всегда. Следующий год будет хуже, он будет в университете в часах езды от дома, но, в некотором смысле, находиться в другом городе для него будет легче. Я буду ждать своего часа, и, когда тяжесть спадет с его плеч, знаю, все встанет на свои места.
В эти выходные бал выпускников, у меня в животе порхают бабочки. Уилл – мой лучший друг, моя вторая половинка; мы вместе через столько всего прошли, и это следующий шаг. Это что-то новое, но традиционное. Мы ходили на свидания, но это нечто совершенно другое. Кого ты приглашаешь на бал выпускников – это явная демонстрация, и для любого из нас не было другого варианта. Это укрепляет подспудное заявление. Безусловно, мы были «Эмма и Уильям» всю нашу жизнь, но сейчас словно прокричим толпе народа, что мы едины, мы постоянны, мы это… мы.
Я уделяю особое внимание своим волосам, моя мама копается в моих вещах, проверяя, все ли необходимое я положила в малюсенький клатч – помаду, ключи, удостоверение личности, деньги, мобильник. Все на месте.
– Спасибо, мама.
Она поворачивается ко мне лицом, я разглаживаю короткое платье на животе и проверяю, все ли оно прикрывает, иначе мой папа заработает аневризму.
– Эмма Николс, ты сногсшибательна. – Блестящая серебристая ткань изумительно сидит на мне, облегая мои формы без излишней провокации. Тонкие лямки привлекают внимание к моим загорелым плечам, а короткая юбка подчеркивает мои ноги.
– Спасибо, - улыбаюсь ей. Я предпочла собрать волосы кверху и жалею об этом. Я так привыкла брать и крутить их, чтобы успокоить нервы. Моя рука тянется к цепочке, и та оборачивается вокруг пальца еще до того, как я осознаю это… но так я могу дышать.
– Нервничаешь?
– Ага, - я признаюсь, растерянная, потому что не должна таковой быть.
– Для этого нет никаких причин. Этот мальчик сойдет с ума, когда придет за тобой. Это же Уильям.
– Знаю, но такое ощущение, что происходит нечто большее. Все кажется сильнее, чем обычно.
– Эмма, - слышу, как мой папа зовет из гостиной.
– Шоу начинается, - хихикает моя мама. – И, Господи, помоги нам, когда твой папа увидит это платье.
Я закатываю глаза, но смеюсь, потому что оно не такое нескромное, как он подумает, но он был бы счастлив, если бы я была в холщовом мешке и в поясе целомудрия.
Иду в гостиную и смотрю в глаза Уиллу.
– Привет, - мямлю я. Его глаза оглядывают мое тело, заставляя меня дрожать, а он даже еще не прикоснулся ко мне. Его взгляд обжигает меня, и я не скрываю свою реакцию на него.
– Юная леди, а где остальная часть этого платья?
Я отвожу свой взгляд и поворачиваюсь к папе.
– На мне. Поможет, если я скажу тебе, что оно было за полцены, так как использовался не весь материал?
– Не смешно. Фэб, и ты позволила ей купить его?
– Нет, Люк. Я позволила тебе купить его. Проверь выписку по кредитной карте. Так же, как и туфли. – Его взгляд впивается в нее, и она очень старается не засмеяться.
– Расслабься, пещерный человек. Все прикрыто, она выглядит прекрасно. А теперь скажи своей дочери, что сожалеешь, что ее вечер начался не с той ноты, поцелуй ее, позволь мне сделать несколько снимков, и они смогут уйти. А ты сможешь налить мне бокал вина.
Их перестрелка глазами длится всего десять секунд.
– Ты действительно великолепно выглядишь, малышка. Уверена, что хочешь пойти?
– Да, папа. Больше всего на свете. – Видно, как в его глазах появляется печаль, но он быстро ее скрывает. Не знаю, кого это взросление затрагивает в большей степени… его или меня.
– Люблю тебя. – Он поворачивается к Уильяму.
– Без глупостей. Она должна быть дома в полдвенадцатого, и не позволь, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Да, сэр. – Уилл кивает ему. Появляется моя мама с камерой, и мы позируем. Прямо перед тем, как меня ослепляет вспышка, он наклоняется, шепча
– Ты самая красивая девушка в мире, Эмс. – Я поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. Моими сверкающими голубыми в его карие.
Моя улыбка отражает его улыбку.
Наши сердца бьются в унисон.
Наши миры сталкиваются.
Глава 8
У меня нет слов. Я смотрю, как Эмма заходит в комнату, где с трудом может вместиться красота, которую она излучает. Голубые глаза сверкают, сражаясь за внимание с серебристой тканью, облегающей ее загорелое тело. Я теряю дар речи. Чувствую, как заплетается язык, точно так же было, когда меня только усыновили ребенком, привезенным из Гондураса, чей родной язык был испанский. Вдруг оказавшись в другой стране и слыша абсолютно иной язык, к которому не привык, я был вынужден молчать. Я не говорил месяцами, но логопед облегчил мой переезд. Очень скоро я свободно разговаривал на английском. Я не так много разговаривал в приюте. Он был словно страна третьего мира. У нас не было имен, в наших свидетельствах о рождении значилось только «мальчик». С тех пор слова стали моими друзьями, и я учил и пользовался ими так часто, как только мог.
До этого момента, когда не могу найти хоть какое-то слово, чтобы сказать ей, что она со мной делает… что она заставляет меня чувствовать.