– Ты только вернулся?
– Ага.
– Как жизнь в маленьком городке?
– Нормально. – В комнату входит Брайан.
– Виделся со своей девушкой? – Я тут же ощетиниваюсь; ему известно, эта тема под запретом.
Я игнорирую его. – Просто поддерживал разговор, - посмеивается он, кусок дерьма.
– Выбери другую тему. – Уверен, он понимает, что я серьезен. Он поднимает руки в знак капитуляции.
– В предвкушении потягать тяжести? – Киваю. Я скучаю по боли в мышцах, мне хочется оставить все мысли в комнате, выйти на поле и выложиться без остатка. В следующем году у нас отличные шансы, и это стимулирует меня, возбуждает меня.
– Увидимся. – Я иду в свою комнату ради тишины и спокойствия. Помимо работы в команде, мы держимся друг от друга подальше. Я со страхом ожидаю лета, когда мы будем в одном городе на протяжении нескольких недель. Не теряю надежды, что они останутся здесь, хотя и понимаю, что это вряд ли. В конце лета общежития для студентов закрываются на несколько недель, и у них не будет другого выхода, кроме как вести себя вызывающе, вернувшись домой.
Учеба напряженная. Я так и не приблизился к осознанию, чем, черт возьми, хочу заниматься, помимо футбола, предметы не сложные, но и к ним я не отношусь небрежно. Эмма занята, но мы не нарушаем наше обещание общаться ежедневно. Несколько раз за день мы переписываемся и тому подобное, а по вечерам болтаем по телефону или выходим на связь через FaceTime. Обычно я иду в столовую, беру еду и возвращаюсь в комнату, поэтому мы можем общаться с ней беспрерывно. Я не полный затворник, встречался с несколькими нормальными ребятами из команды. С теми, с кем до этого не общался, и дополнительные очки им за то, что они не вели себя, как расисты. Дружеские отношения немного поверхностные, но в целом они – хорошие парни. Блейк – единственный, кто неизменно зовет меня заглянуть в бар вместе с ним после того, как я снова и снова отказываюсь. Он – невозмутимый парень из Флориды.
– Джейкобс, ну что, идем вечером? - Я качаю головой в его сторону. Парень не теряет надежды.
– Нет, без меня. Повеселись.
– Пойдем. – Он заходит за мной в комнату.
– Будь как дома. – Я не скрываю своего сарказма. Я замечаю, что он смотрит на наше с Эммой фото.
– Твоя девушка?
– Ага, - никак не могу скрыть гордость, которую испытываю.
– Она – красотка. – Я смиряю его свирепым взглядом. – Эй, я не заинтересован. Просто констатирую факт.
– Держи его при себе, Сэмюэлс. – Блейк Сэмюэлс - хороший парень, пока не обсуждает, как выглядит моя девушка.
Он смеется над моим собственичеством. Эмма скрутила бы мои яйца в узел, если бы я провернул эту фигню с ней.
– Одна партия в бильярд. Я сделаю тебя легко и просто. – Блейк все еще умоляет меня пойти с ним.
Вздыхаю. – Только одна партия.
– Идет. – Я выхожу вслед за ним, и мы идем из кампуса в торговый центр по соседству. Никто из нас не пьет, я - несовершеннолетний, и мы оба тренируемся. Развалившись за столом в ожидании нашей очереди играть в бильярд, начинаем викторину «20 вопросов».
– Как дела, новичок?
– Нормально. Мне нравится играть, но скучаю по дому.
– Я рад, что ты с нами, но как ты оказался здесь, а не в более престижном университете?
– Долгая история. – Не хочу возвращаться к этому. Подцепляя картошку-фри и заталкивая ее в рот, надеюсь, что его устроит такой ответ.
– Я весь во внимании.
– Я подрался с некоторыми парнями из команды во время Чемпионата. Университет потерял ко мне интерес.
– Дерьмо, мужик. Это на тебя не похоже. Теперь ты контролируешь свой темперамент?
– Нееее, у меня нет проблем с самообладанием. Просто меня подтолкнули к тому инциденту.
– Выкладывай.
– Это не счастливый час. Ты хуже сплетницы.
Он не язвит в ответ, но смущает меня своим пристальным взглядом. Я даю знак официантке принести добавку и окидываю взглядом бильярдные столы, по сути избегая данного разговора столько, сколько смогу. Откидываюсь назад, беру себя в руки из-за решения, повлиявшего на всю мою жизнь. – Я из маленького городка в четырех часах езды на север. Недалеко от Атланты. Меня усыновили. – Смотрю на него. История в динамике.
– Черта с два, приятель, это не объясняет ту хрень.
– Чужаки легко не вписываются, с моим происхождением и моими родителями это было трудно. – Я не знаю, как смягчить историю. Мне не стыдно; но факт в том, что многие их осуждают. – Мои родители, мои папы – геи. Они усыновили меня из Гондураса, когда мне было почти три. Помимо моего происхождения, я не говорил по-английски и имел отцов-гомосексуалистов… это не предвещало ничего хорошего среди большинства детей моего возраста. Сет и Брайан возглавляли толпу линчевателей, а я старался этого избежать: не обращать внимания, все, что угодно, лишь бы уклониться. Они говорили всякие гадости; я не верил в них или не слушал. Мои родители, цвет моей кожи, моя принадлежность к меньшинству… этому не было конца. Моя девушка ненавидит это дерьмо и без конца давила на меня, если я не защищался. Ситуация достигла своего апогея, и я отделал Брайана.
– Да уж. Эти парни действительно мудаки. – Он ударяет кулаком о мой кулак, и, по всей видимости, про все это можно забыть. Поразительно. – Только один вопрос. – Так и знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Киваю, показывая, что он может спрашивать. – Почему ты не защищал своих родителей и себя все те годы? Ты же не верил во всю ту чепуху, ведь так?
– Нет, не верил. Сначала я был тощим ребенком, не имеющим понятия о престижной семье, в которую меня засунули. Моя девушка живет через дорогу, и ее родители были кем-то вроде «золотой молодежи», пока росли. Она задиристая, поэтому я был занят тем, что защищал ее от них. И несколько раз получал по рогам. Как только стал старше и понял, о чем они говорят, я не отстаивал своих родителей, так как не считал, что они делают что-то неправильное. Мне никоим образом не причиняли вред. Боже, они сделали мне одолжение. Вытащив меня из поганой ситуации, обеспечивая всем, пока воспитывали меня. Они дали мне шанс.
– Это понятно. Но наступает момент, когда ты должен занять определенную позицию.
– Ага, но какой ценой? Они безжалостны. Не представляешь, насколько серьезно дерьмо, которое они совершают в том городке. У них нет правил, запрещающих причинять кому-то вред. Я защищаю своих родителей, сражаюсь за принципы, и это привлекает внимание. Внимание, которое им не по душе. Я делаю все, что должен, чтобы обеспечить безопасность тех, кого люблю. Выбивая из них дерьмо, я не заставлю их изменить свое мнение. Они верят в ту чушь, которую изрыгают. Довольно много людей смотрят на меня, словно у меня чума, поэтому лучше всего привлекать поменьше внимания.
Блейк потягивает свой напиток, глаза сужены. – Поэтому ты здесь? – Он формулирует это как вопрос, но больше, чем уверен, ему известен ответ.
– Ага. Поэтому я здесь. К тому же я буду гонять мяч. Все не так плохо. – Усмехаюсь. – Ну, а если серьезно. Они оставили меня в покое с тех пор, как я поступил сюда и, надеюсь, так будет продолжаться и дальше.
– Джейкобс, ты лучше меня. Понимаю твои мотивы, но не скажу, что смог бы поступить так же. Если тебе что-то понадобится, я на твоей стороне.
– Все в порядке. – Мы упустили шанс сыграть в бильярд, поэтому немного поболтали и вернулись в общежитие.
Наконец-то я еду домой. Из-за футбола и тренировок десять дней были урезаны до шести, Эмс расстроилась, но я заверил ее, что заглажу свою вину перед ней. Выпрашивая и умоляя, я получил разрешение увезти ее на две ночи. Возвращение обратно в Тайби-Айленд, в этот раз только вдвоем, это сюрприз для нее, потому что уверен, Люк пришел бы в бешенство и отказал бы мне. Дареному коню в зубы не смотрят, поэтому мне плевать, как, черт возьми, мои родители и Фэб это организовали. Конечно, Эмс через пару месяцев будет восемнадцать, но она еще в старшей школе.
Я пишу ей, что опаздываю, хотя на самом деле я в пяти минутах от ее дома. В ответ получаю смайлик с очень грустным лицом, но зато она будет достаточно отвлечена, и я смогу незаметно прокрасться и удивить ее. Я останавливаюсь за несколько домов и иду через двор, чтобы проскользнуть в заднюю дверь. Фэб и Люк, улыбаясь, сидят за столом. Ладно, Фэб улыбается, Люк пристально смотрит. Киваю ему головой и крадусь в гостиную, где, как мне известно, находится Эмма. Накрываю ее глаза руками, и она пронзительно кричит. Из-за нее я могу получить серьезное повреждение слуха, но это не важно. – Лжец, - разворачиваясь ко мне, она в то же самое время смеется.