– Джеймс, поехали. – Во время моего контакта с Сетом я не заметила передвижений Брайана, и теперь он достаточно близко, блокируя меня внутри. Он дотягивается и хватает за волосы, дергая меня к себе. Я кричу, и Джеймс шагает ближе ко мне. – Едем, Джеймс. – Я замечаю взгляды, которые они бросают на него. Их цель – он; я – всего лишь пешка.
Он дальше придвигается ко мне, и Брайан толкает меня на землю, я тут же устремляюсь к Джеймсу. Ползком подбираюсь к завязавшейся драке, когда получаю удар в живот. Мое тело кричит в знак протеста, воздух выбит из легких. Мне не дают добраться до Джеймса. В его тело впечатываются металлическая палка, кулаки, пинки и взрывы хохота. А я ничем не могу помочь. Вспоминаю о своем телефоне и набираю 9-1-1, крича о помощи.
Шум пугает их, и, когда до них доходит, что я сделала, они разбегаются. Брайан подходит прямо ко мне, хватая мой подбородок, сдавливая его пальцами со всей своей силой. – Ни слова, сука. – Как будто такое могло произойти. Один толчок, и я спиной лежу на земле. Машины с пробуксовкой и визгом колес исчезают с парковки, пыль и камни летят в мою сторону, но я направляюсь к Джеймсу. Он не двигается; не издает ни единого звука.
Кровь.
Кости.
Жизнь утекает из него. Не хотелось бы двигать его, но нужно остановить кровотечение. Я стягиваю с себя футболку и прикладываю ее к глубокой ране, рассекающей его голову. Я качаюсь взад-вперед, держа его рану и руку, рыдая и умоляя, чтобы помощь пришла до того, как станет слишком поздно.
Глава 30
Уехать с ними было глупостью. Боль от этого не уменьшилась; она была такая, словно меня облили бензином и подожгли изнутри. Я пил из стеклянной банки, которую они мне передали, выпил ее залпом и открыл свой чертов рот. Позволил всему выплеснуться. Не мог остановиться. Алкоголь снизил уровень моей сопротивляемости, и я позволил всему померкнуть, позволил себе забыть, с кем находился. Ошибочное решение.
Во время извержения словесного фонтана, я разработал план. Я покончил с учебой, собирался в Гондурас, чтобы выяснить правду. Я намерен найти ответы, которые отказался получить от своих родителей. Брайан и Сет начали оскорблять, угрожать, и с меня было достаточно. Я сказал им отвалить, выпрыгнул на ходу и, спотыкаясь, пошел по рельсам. Без определенной цели в уме, без хотя бы видимости реальности, захватившей меня. Позвонил Блейку. Я знал, он скажет, что мне делать.
Не помню, о чем мы с ним разговаривали, и в этом тумане не имею чертового понятия, где я. Не знаю, двигаюсь ли я на север, юг, восток или запад. Я плыву среди потерянных душ, позволяя своим демонам забрать меня. Я устал сражаться с ними.
Я отпустил ее; избавил ее от грязи, которой являюсь. Я уйду утром; облегчу бремя, которым был для моих родителей. Интересно, смогут ли они получить возмещение. От этой мысли мне смешно. Могу представить, как они направляются в администрацию, подавая жалобу на бракованный товар.
Слева от меня раздаются сирены, справа от меня дует ветер, а я смотрю только вперед. Всматриваясь в сумерки в ожидании какого-нибудь знака. Куда же мне идти? С чего начать, чтобы разобраться в этом бардаке?
Мой зад начинает вибрировать, и я хлопаю по нему. Телефон. Вытаскиваю его и отвечаю.
– А-лллё.
– Где ты, черт побери, шляешься?
– Блейк? – Я смеюсь.
– Черт. Где ты?
– Без понятия. – Я шатаюсь.
– Протрезвей, блин. Позвони своему отцу, что-то случилось с папашей. – Не понимаю, к чему этот разговор.
– Да?
– Иисусе. Я все еще в нескольких часах от вас, но я направляюсь в вашу сторону. Позвони своему отцу. Пожалуйста.
– Ладно. – Пожимаю плечами, забывая, что он не может меня видеть.
– Уильям, это серьезно. Не двигайся. Позвони ему. – Судя по интонации, он зол.
Прокручиваю список контактов в телефоне, не помня, чей же номер ищу. Ох, отец. Точно. Он будет в восторге услышать меня. Его инвестиции в полной жопе. Нажимаю «совершить звонок» и жду.
– Привет, - раздается женский голос. Значит, это не тот номер. – Уильям, это Фэб.
– Хей! – Проклятье, это было громко.
– Ты можешь сказать мне, где ты? Я отправлю Люка забрать тебя.
– Вижу деревья. О, и рельсы. – Поворачиваюсь кругом и падаю на задницу.
– Что-нибудь еще?
– О, здесь заброшенные железнодорожные вагоны. – Слышу, как она вздыхает и с кем-то разговаривает.
– Не уходи с этого места. Люк только что выехал за тобой.
– Ладненько. – Я приседаю и не помню, как закончил разговор. Опускаю голову на руки и чувствую, как по всему телу разливается усталость. Это был чертовски долгий день. Фары освещают меня, слышу, как хлопнула дверца машины.
– Насколько ты пьян? – Голос у него жесткий. Черт, это же не преступление, мне двадцать один год.
Всматриваюсь в него. Вижу злость, но есть и еще что-то. – Уже не так сильно.
Он пихает мне в руки кофе. – Выпей его и залезай, черт побери, в машину.
– Ого. – Поднимаю руки вверх. – Меня не нужно подвозить. Я могу и прогуляться до дома.
– Мы не поедем домой. Мы поедем в больницу, где Джеймс борется за свою жизнь, а моей дочери делают рентген из-за подозрения на сломанные ребра. – Я трезв. Нет больше оцепенения; и понимаю каждое из произнесенных слов.
– Что?
– Садись в машину. – Залезаю в машину. – Джеймс и Эмма поехали искать тебя. Они не нашли тебя, но, по словам Эммы, наткнулись на парней, с которыми ты был.
– Брайан и Сет?
– Да. – Я хватаю себя за волосы, желудок сводит. – Я в курсе, что у тебя выдалось несколько тяжелых часов, но, клянусь, если с Эммой что-нибудь случится, ты ее больше никогда не увидишь.
Киваю. Выпиваю кофе как можно быстрее, позволяя жидкости обжечь язык и тяжестью осесть в желудке. Они выполнили свои угрозы. Два человека, которых я люблю, ранены из-за моей вспышки гнева.
Они должны быть в порядке.
Они должны простить меня.
Брайан и Сет… должны заплатить.
Прошло несколько часов. Эмма все еще в отделении экстренной помощи, но с ней все будет хорошо. В синяках и в состоянии шока, но физически здорова. Джеймс в операционной, по-прежнему без сознания, но у него есть все шансы на полное выздоровление. На его руку было больно смотреть, перелом серьезный. Ему наложили швы в нескольких местах, но больше всего пострадала голова. Бретт расхаживал взад-вперед в комнате ожидания и подбадривал меня. Я не заслуживаю его прощения. Я извинялся миллион раз, но он сказал, что мне не нужно этого делать; в случившемся нет моей вины. Но она есть. Я годами ничего не делал; и вся ложь, все угрозы, все зло слились вместе и потащили меня вниз.
Я поднимаюсь, чтобы купить всем попить, кофе помогает нам держаться, пока мы не сможем увидеть Джеймса. В дверь заходят Эмма с Люком, и я останавливаюсь. Ее лицо испещрено покрасневшими порезами. Но ее глаза смотрят сквозь меня. Она опирается на Люка, обнимающего ее за талию, и я вижу покраснения. Я готов убить их за то, что они прикоснулись к ней.
– Эмс. – Я бросаюсь к ней. Она отступает, и мое сердце замирает. Она не может бояться меня. Я бы никогда не причинил ей боль. Но причинил. Мои слова нанесли больше вреда, чем чьи-либо кулаки.
– Как Джеймс? – интересуется Люк.
– Стабилен.
– Детка, я буду прямо здесь. – Люк сам освобождается от нее и кивает на стул в нескольких шагах от него.