Я стараюсь пробить себе дорогу в жизни, пустить корни и дать им разрастись, но большинство дней чувствую себя так, словно они запутываются. Как и я, плыву вверх по течению в этом океане жизни. Волны накатывают, тащат тебя вниз, но ты продолжаешь брыкаться… толочь воду, пока не достигнешь пика и не всплывешь. Это все, что я могу. Упускаю варианты спасения, мой спасательный круг пропал, и мне страшно увидеть, что ждет меня на следующем этапе жизни.
Глава 34
С тех пор, как ушла Эмма, в моей жизни полно друзей. Каждый требует провести со мной вечер.
Джек [21].
Джим [22].
Хосе [23].
Джонни [24].
Грей Гус [25].
Я прогуливаюсь даже с Бадом, Бушем, Стеллой[26]… с этими всепрощающими засранцами. Со всеми и с каждым из них.
Они вызывают туман и вводят меня в состояние оцепенения. И становятся пристрастием. Моим пороком. Вместо того, чтобы тянуться к моей белокурой искусительнице с голубыми глазами, я тянусь к бутылке и позволяю жидкости заглушить мои сокровенные мысли.
Моя задача по поиску себя, которой я добивался, подходит к концу. Дни моего обучения в университете в прошлом.
Моя мечта играть в футбол профессионально… ослабела. Ничего из всего этого не имеет значения. Поэтому, когда Брайан, освобожденный под залог, в одиночку заходит в бар, я не думаю.
Я действую.
Первый удар по его роже меня успокаивает. Второй удар, когда я чувствую, как его кости ломаются под моими костяшками пальцев, вызывает наслаждение. Третий, четвертый и пятый удары – это мое личное возмездие. Без понятия, как долго я его бил, сколько ударов он выдержал, прежде чем меня увели в наручниках и посадили на заднее сиденье полицейской машины. В этот раз он был спасен, в следующий раз ему так не повезет.
Годы пыток, а он был за решеткой всего несколько месяцев. Весы правосудия серьезно перекошены, и я продолжу их балансировать. У меня есть план; первый с тех пор, как начал свой путь в ад. Это не безопасный замысел, но план, над которым я работаю.
Мне все равно. Кровь, насилие… все это часть того, в кого я превращаюсь. Из чего я родился. Наконец-то, я принял своих внутренних демонов. Я устал с ними сражаться. Я устал сражаться за себя. Я отомщу за всех обиженных и склоню чашу весов в пользу аутсайдеров. По одному нетерпимому уроду за раз.
Мне нечего терять, и для такого человека, как я, это опасное место. Место, где люди вроде Брайана и Сета будут обнаруживать себя снова и снова.
Глава 35
Есть замороженную индейку на ужин в честь Дня Благодарения – не совсем то, что мне казалось, повлечет за собой моя жизнь. Я могу закрыть глаза и почувствовать обалденный запах, который обычно на этот праздник доносится из кухни. Рот увлажняется от мысли о еде, которой мне не хватает. Мама умоляла меня приехать домой, а папа пытался подкупить; я не была готова к возвращению.
Я разбиваю комки, картофельное пюре все еще замерзшее, и звоню домой.
– Привет, Фасолинка, – приветствует меня мама.
– Не упоминай о еде. Я могу только мечтать о том, чего мне не хватает. – Это не шутка.
– Эмма, как бы мне хотелось, чтобы ты приехала домой. – Ее голос прерывается, и я слышу ее шиканье на папу, когда он борется с ней за телефон.
– Все нормально. Обещай, что поможешь мне приготовить Рождественский ужин.
– Конечно. Я только что говорила Джеймсу, что должна вновь посетить все наши любимые местечки, когда приеду к тебе.
– Мам, - предостерегаю я. Я просила ее не разглашать, где я.
– Я сказала только им. Он до сих пор всех избегает. – От этого лучше я себя не чувствую, один промах, и все, над чем я работаю, может на меня же и рухнуть.
– Хватит уже. Лучше бы ты ничего им не говорила. – Мне плохо от того, что я выговариваю ей, но мне нужна была эта отдаленность. Анонимность.
– Здесь твой папа. – Она вне себя, ее оправдания корявые, так как она осознает, что подвела меня. Возможно, в настоящее время он и исчез, но однажды он вернется к ним, и они расскажут ему. Так же, как и мои родители сделали бы для меня то же самое.
– Привет, детка.
– Привет, папа.
– Что ты натворила, что твоя мама расстроилась? Она наливает вино. – Я смеюсь над его игривым поведением.
– Она проболталась, где я прячусь, и я расстроена. Все наладится.
– Ненавижу, что тебя нет дома. Для всех нас такое впервые. – Это его способ сказать мне, что мне не следовало осуждать маму, мы все приспосабливаемся к новым правилам и границам. Для них это так же трудно, как и для меня.
– Знаю. Извини.
– Не извиняйся за то, что заботишься о себе. Хотел бы я быть там тогда.
– И что бы тогда изменилось?
– Сладкая, каждая история отличается. Что подходит мне, не подойдет тебе. Ты уехала, Эмма. Наши истории разные; я был тем, кого бросили. Спроси свою маму; возможно, так было лучше для нее. Я же был в ярости, я был ожесточен и потерян. Думаю, мы оба так себя чувствовали, но по разным причинам.
– Но ты не сделал ничего плохого.
– А ты уверена, что Уильям сделал? Я был вне себя. Ты была в опасности, мне пришлось наблюдать, как ты плачешь. Просто не уверен, что вина лежит на том, на кого ты ее возлагаешь.
– Ты не понимаешь. – Они не понимают историю, так продолжалось годами, и я старалась заставить его передумать.
– И не пойму, пока ты мне не объяснишь.
– Это не важно, - я раздражаюсь.
– Это всегда будет важно. Для тебя. Для него. Для нас. – Этот разговор совсем не такой, каким планировался. Здесь я – пострадавшая сторона, и я жду, что папа мне посочувствует. – Не становись угрюмой. Я воспитывал не капризного ребенка. Я не утверждаю, что ты права или не права. Твои чувства просто такие… твои. Тебе не нужно оправдывать или объяснять их кому-то, но следует помнить, что в такой ситуации, как эта, есть и другие стороны.
В конце концов я рявкаю. – Счастливого Дня Благодарения. Повеселитесь.
– Эмма Мари Николс, хватит уже. Ты начала этот разговор.
– Нет, это мама. – Я перехожу в наступление, и мне на это чертовски плевать.
– Мы любим тебя. Ты хочешь, чтобы мы относились к тебе, как к взрослой, позволяли тебе самой принимать решения, в таком случае тебе стоит отвечать за свои решения и признать, что в напряженной ситуации у правды есть разные стороны. Я не повернусь спиной к тебе, ему или вашим друзьям. Ты – мой главный приоритет, но я был бы плохим родителем, если бы не отметил, что у тебя искаженный процесс мышления.
Он прав. Это горькая пилюля, которую нужно проглотить. – Хорошо, пап. Я понимаю. Хорошего дня. Скоро увидимся.
– До скорого. – Он прерывается. – Я люблю тебя, детка.
– Я люблю вас всех.
Я вешаю трубку и позволяю мыслям дрейфовать к нему. Где он? Он в беде? За последние месяцы мои мысли сворачивали к нему множество раз, но я отгоняла их. Сегодня я даю им бежать свободно. Вспомнить вкус его губ, ощущение его кожи, биение его сердца. Я верила, что оно бьется для меня и наоборот. Мои рассуждения искажены? Не уверена. Конечно, я была ранена, но считаю, что он мог это предотвратить. Ведь мог?
Глава 36
Я не позволял себе смотреть им в глаза. Я не видел их с тех пор, как убежал из больницы. Джеймс все еще восстанавливается. Бретт приходит в себя после событий того вечера.
Ребенок, которого они освободили и которого любили, ребенок, ради спасения которого нарушили законы… был неудачником. Они демонстрировали мне любовь, свободно любя друг друга и пуская меня в свои сердца. Они показывали мне любовь своим терпением со мной, поддержкой моих мечтаний, прощением, которое предлагали мне.