Только теперь Линдси осознала, что все время, пока сани летели вниз, ухмылялась словно идиотка. Посмотрев вверх, на вершине она быстро нашла Дерека, хотя народу было много, по ярко-оранжевой шапочке. Он помахал ей и сел вместе с Таннером в сани.
Улыбка Линдси завяла: наконец-то она осознала, что тогда случилось. Дерек действительно все то время любил не ее, а ту, другую, которая родила ему сына, этого замечательного мальчика. Иными словами, все оказалось совсем не так, как она привыкла думать. Чувства, в которых была уверена и которые проявлялись во взглядах, в прикосновениях, поцелуях, она придумала сама.
Как он сказал? Потерял слишком много времени – все годы, когда ее не было в его жизни? И что это значит? Он совершил ошибку? Что ж, сожаления, как горькая пилюля, но что он хочет от нее? Кажется, он говорил, что ему нужно лишь ее понимание? Вероятно, хочет избавиться от чувства вины. Совесть мучит: сначала заставил ее влюбиться, а потом бросил.
Тогда следует его убедить, что его извинения никому не нужны, а уж жалость – тем более. Она приняла все как должное, выдержала удар и стала сильной. Нет больше той слабой, легко поддающейся влиянию девчонки. Больше ничего подобного с ней не произойдет. Никогда.
Она будет считать возвращение в ее жизнь Дерека рождением новой Линдси. Она знала, что, если не научится защищаться, Дерек Уолш опять разобьет ей сердце, и на сей раз уже навсегда.
Глава 4
Она все поняла.
Дерек видел, как Линдси переводит взгляд с Таннера на Клэр и обратно, явно прикидывая возраст, и составляя хронологию событий. Разумеется, со временем Дерек собирался ей все рассказать, но сейчас был совершенно неподходящий момент. Ему хотелось создать соответствующую обстановку, но ничего не вышло. Проклятье!
Надо было все ей рассказать раньше, и не важно, была ли она к этому готова. Возможно, она вообще никогда не будет к этому готова. Но ведь и ему даже в голову не могло прийти, что они встретятся с Линдси на горке: она не живет в Престоне, – тем не менее, он не мог отрицать, что в глубине души обрадовался. Быть может теперь они наконец смогут поговорить, и он скажет ей то, что должен был сказать много лет назад. Дерек искренне надеялся, что Линдси поймет, почему все случилось именно так. Теперь ей придется его выслушать… если, конечно, она захочет. А вот в этом он очень сомневался.
Что ж, если понадобится, он будет умолять Линдси выслушать его. Ему необходимо ее прощение: они должны перешагнуть через прошлое и идти дальше.
Дерек издалека наблюдал, как Линдси бредет вверх по склону. Это был уже шестой ее подъем, а для Клэр – восьмой: она дважды съехала с горки с другой девочкой, пока Линдси ждала ее наверху. Нет, он вовсе не следил за ней… ну ладно, следил: не мог удержаться.
Интересно, как у нее получается выглядеть так сексуально даже в жутком пуховике? Хотя, возможно, это видит только он, поскольку знает, что под бесформенной одеждой скрыто восхитительное тело. При одном лишь взгляде на ее невероятное тело у него всегда захватывало дух, а с годами оно стало еще более женственным: округлые бедра, тонкая талия, аппетитная попка. Ее груди всегда идеально помещались в его ладонях; поместятся и теперь, хотя стали полнее. Едва представив себе их тяжесть, шелковистую мягкость кожи, твердость сосков, Дерек скрипнул зубами, стянул шапку и ожесточенно почесал голову, прежде чем вернуть головной убор на место. Он должен выкинуть подобные мысли из головы. Решительно и бесповоротно. Раз и навсегда. Мало того что шансы все начать с нуля близки к нулю, это вообще плохая идея. Он не в том положении, чтобы позволить себе серьезные отношения, а причинить Линдси боль еще раз уж точно недопустимо.
Дерек и Таннер поднялись на горку и направились к очереди на спуск. Краем глаза он заметил, что Линдси, Клэр и еще одна девочка – похоже, племянница Майка Бейли – о чем-то оживленно беседуют чуть в стороне от толпы. Ему было известно, что девочки – лучшие подруги. Так вышло, что именно эта дружба когда-то сблизила Анну и Майка.
Глядя на эту троицу, Дерек увидел, как Линдси достала из кармана что-то голубое в форме яйца, и у нее в руках яйцо распалось пополам. Когда она поднесла половинку к лицу, он понял: бальзам, чтобы не потрескались на морозе губы. Вот она соединила половинки и убрала обратно в карман, а затем обернулась. Неужели почувствовала взгляд? Нет, едва ли. Но на всякий случай он поспешил повернуть голову в другую сторону.