— Я не собираюсь уходить.
Нетерпение отразилось на его знакомом милом лице. Близость к нему наполнила ее таким желанием, что у нее чуть не подогнулись колени. Анка глубоко вздохнула. Эта слабость не поможет ей бороться с Матиасом. Ей нужно сосредоточиться.
— Жаль, но, как ты уже говорила, это твой выбор. Но это твой единственный выбор. Все остальное — мое желание. Помни это. Делай, как я говорю, или уходи. Ясно?
— Ты ведешь себя как ублюдок.
И почему-то его жесткое отношение возбуждало.
— Это да или нет?
Она стиснула зубы. Он всегда был раздражающе упрям. По-видимому, это возросло за время их разлуки.
— Да, — прошипела она.
Лукан самодовольно улыбнулся, и она с трудом подавила гнев. Он хотел, чтобы она разозлилась, чтобы она вышла из себя, чтобы у него была веская причина отказаться тренировать ее. Образно говоря, он толкнул ее на колени и заставил встать на четвереньки. Это раздражало ее до чертиков.
Она переминалась с ноги на ногу, мучительно сознавая, что его командирская поза тоже ее возбуждает.
Черт побери.
— Приятно слышать. Следующее, о чем мы поговорим, — это твой наряд. Так не пойдет.
Анка посмотрела на себя, потом на его спортивные штаны и кроссовки.
— А что плохого в том, что на мне надето?
— Слишком мешковато. Это будет препятствовать движению. Это даст любому, кто захочет напасть на тебя, что-то, за что можно ухватиться. Это не позволяет мне видеть твою технику, пока я учу тебя. Я не чувствую, куда ты наносишь удары руками и ногами.
— Чувствуешь? — ошеломленный вопрос сорвался с языка. — Я же просила тебя не прикасаться ко мне.
— Прости, любовь моя. — Довольная улыбка скользнула по его лицу: — Помнишь, я тренер. — Он пожал плечами и указал в дальний конец комнаты: — Или вот дверь.
— Ты опять собираешься бросить мне это в лицо?
Она моргнула, глядя на него. Куда делся терпеливый мужчина и нежный любовник, которого она знала столетие? На его месте стоял человек, который бросал вызов, толкал и подстрекал. Как контролируемый, так и контролирующий. Анка снова переступила с ноги на ногу. Она ни за что не смогла бы солгать. Она была влажнее, чем в прошлый раз, когда двигалась.
Она закрыла глаза.
— При каждом удобном случае, — заверил он. — Ты можешь быть здесь только в том случае, если действительно предана делу. Я буду испытывать тебя часто. Все еще со мной?
— Да.
Как много раз он собирается спрашивать?
— Да. Да! Да! Черт побери, да!
Он изогнул бровь.
— Хорошо. Злись. Тебе это понадобится.
Анка почувствовала, как внутри нее закипает гнев. Она никогда по-настоящему не злилась на Лукана. Хорошо воспитанный, привилегированный супруг этого не сделает, поэтому она всегда проглатывала любой растущий гнев и подчинялась ему. То, что теперь ей не нужно было этого делать, одновременно пугало и освобождало. Но ей надоело идти по пути наименьшего сопротивления. Если гнев поможет ей тренироваться лучше, она выпустит его наружу.
— Завтра я приду в более подходящей одежде. А теперь перестань быть лошадиной задницей и покажи мне, что делать.
Лукан глубоко вздохнул, глядя на нее своими голубыми глазами, которые всегда манили ее и заставляли страдать от желания быть рядом с ним. Он пожал плечами и подошел к ней.
— Я хочу начать с самообороны. Я не знаю, спасло бы это тебя в ту ночь, когда Анарки подошли к нашей двери, но это не могло повредить.
Он посмотрел ей в глаза, полные искренности и печали.
— С того дня я тысячу раз пожалел, что не показал тебе, как надо защищаться. Я никогда не думал, что тебе это понадобится в нашем собственном доме. Об этом я глубоко сожалею.
Его речь застала ее врасплох, и вскоре после того, как Шок выбил пробку из ее эмоций, она с трудом сдерживала их. Жгучие слезы наполнили ее глаза, и она сморгнула их.
— Не знаю, помогло бы это или нет, но, похоже, стоит поучиться.
Он кивнул ей, затем подошел ближе, кружа позади нее. Она напряглась.
— Это всего лишь я, — прошептал он, обнимая ее за шею и снова прижимая к себе.
Его широкие плечи поддерживали ее, твердая грудь и живот поддерживали ее. Его твердый член уютно устроился у нее на пояснице. Почти сразу же, как она почувствовала это, он убрал нижнюю часть своего тела. Она чувствовала боль, зная, что он так же возбужден этим близким прикосновением, как и она. Но их отношениям пришел конец, пропасть между ними была так велика, что ничто не могло ее исправить. Секс удовлетворит ее страстное желание прикоснуться к нему и успокоить — и это будет самой большой ошибкой в ее жизни.