Она вонзила ногти ему в плечи и с пронзительным вздохом откинула назад голову от удовольствия.
- Лукан!
- Вот так, любовь моя. Ты такая мокрая, и то, как ты прижимаешься ко мне... Боже, я мечтал снова быть с тобой. Бесконечные ночи мечтаний только об этом.
Их любовные ласки зарядили его так, как не смогла бы ни одна суррогат, даже больше, чем нежные ласки, которыми они делились во время спаривания. Пребывание с Анкой всегда трогало его, приближало к ней, укрепляло их связь. Но придавить ее своим весом и опустошить, оскалив зубы, выпятив бедра, - все это распутывало что-то внутри него, что он держал крепко в тайне в течение целого столетия. Анка всегда была немного сдержанной и чопорной, нежной. Он относился к ней соответственно во всех аспектах их жизни. Но теперь... она раздвинула ноги шире под ним, горячо прикусила мочку его уха и извивалась под ним, ее складки стали еще более гладкими, набухая, сжимаясь вокруг него, пока удовольствие не закипело внутри него. Лукан безжалостно сдерживал его. Сначала Анка.
Просунув руку между ними, он обвел большим пальцем ее клитору и улыбнулся, когда она вскрикнула и прижалась к нему еще сильнее. Между ними закружилась энергия. Крошечные точки танцующего света и невидимые нити силы обвились вокруг них обоих. Ее кожа покраснела, а дыхание почти остановилось. Да, она вот-вот упадет в бездну наслаждения, и по тому, как покалывание собралось у основания его позвоночника, Лукан понял, что не сможет долго продержаться против этого мощного рева наслаждения.
Он запустил свободную руку в ее волосы и поднял ее лицо к своему.
- Посмотри на меня.
Она моргнула и открыла глаза, остекленевшие и расфокусированные. Она медленно остановила на нем свой пристальный взгляд и заскулила, когда он протолкнул свой толстый член еще глубже, чем раньше.
- Лукан…
- Да, любовь моя. Давай со мной. Пусть это случится. Я буду здесь, чтобы поймать тебя.
Когда она пристально посмотрела ему в глаза, все ее тело напряглось, и он почувствовал, как ее плоть сжимает его, словно тисками. Она выкрикнула его имя, и этот звук сорвал последние остатки его самообладания. Он прижался к коврику, используя пол как рычаг, чтобы проникнуть глубже в нее, пробиваясь снова и снова, даже когда ее гладкие стенки доили его, уговаривая последовать за ней в кульминационный момент. Черт побери, эта назревающая эйфория в основании его позвоночника раздулась. Ничто не могло помешать этому кружащемуся блаженству разорвать его тело на миллион кусочков.
Когда ее ногти еще глубже вонзились в его плечи, и она сердечно посмотрела на него, Лукан потерял остатки самообладания:
- О, любовь моя. - Он тяжело дышал, чувствуя, как горная волна наслаждения растет и вздымается, достигая своего неизбежного завершения. - Вот так. Ты ощущаешься... да!
Его тело вспыхнуло, когда грандиозные ощущения прокатились по нему. Он толкался и толкался в нее, пока не потерял способность управлять своим телом, пока не перестал дышать. Его горячее семя омыло ее стеночки, и он почувствовал, как она снова сжалась вокруг него с криком, создавая еще одну звездную вспышку чувств. Сердце стрекотало, дыхание шипело, удовольствие бушевало, он почти потерял сознание.
Он втянул огромный глоток воздуха обратно в легкие, когда густая, яркая масса энергии врезалась в его тело. Его скользкая от пота грудь накрыла ее, когда он обнял Анку и заставил свою гудящую голову проясниться, чтобы он мог сосредоточиться на ней.
- Ты в порядке?
Она замерла на некоторое мгновение, и Лукан испугался, что причинил ей какую-то ужасную боль. Неужели она истекла кровью? Почувствовала боль от его грубого прикосновения?
Наконец она кивнула:
- Со мной все в порядке.
Но ее дыхание было неглубоким, а взгляд - вороватым. Она осторожно толкнула его в плечи.
- Что случилось?
- Не могу дышать.
Лукан нахмурился. Она солгала. Под ним ее грудь вздымалась и опускалась. Но он приподнялся на локтях, чтобы дать ей немного пространства.
- Так лучше?
Ее лицо еще больше напряглось.
- Дай мне встать.
- В чем проблема, Анка? Мы не сделали ничего плохого. Мы были парой. Мы можем быть снова вместе. Я люблю...
- Прочь! Сейчас же! - Она отчаянно оттолкнула его, ее дыхание было быстрым, неистовым и неровным. - Слезай!
Паника сделала ее движения безумными. Ее поведение не имело никакого смысла, если только...
- Ты боишься Шока?
Свежий блеск ее глаз, как будто реакция любовника только что пришла ей в голову, еще больше расстроил ее.
- Я не могу. Пожалуйста, дай мне встать. Я...я не могу терпеть тебя сверху. Твой вес.
Она крепко зажмурилась. - Матиас…
Черт! Лукан вышел из цепких глубин ее тела, все еще твердый, все еще жаждущий большего, и перекатился на ноги. Матиас прижал Анку к земле, оседлал ее, заставил бояться оставаться лицом к лицу с человеком, который все еще любил ее. Эта мысль раздавила что-то в его груди. Этот ублюдок заплатит своей чертовой жизнью, даже если это будет последнее, что он сделает.
Лукан помог Анке подняться на ноги. Все ее тело дрожало, когда она прыгала вокруг, ища свою одежду, но смотря куда угодно, только не на него.
- Анка.
Он нежно схватил ее за руку и попытался заключить в свои объятия.
- Не надо, - она оттолкнула его. - Пожалуйста, не надо. Мне нужно идти.
- Позволь мне обнять тебя, любовь моя. Ты сбита с толку, боишься. Не уходи так просто. Я могу сделать все лучше.
- Нет.
Она наконец посмотрела на него своими большими янтарными глазами, в которых стояли слезы. - Ты не можешь, ты только еще больше все усложнишь. Пожалуйста... не надо.
- Усложню как?
Она рывком обошла комнату, собирая свою одежду.
- Ты ничего не понимаешь.
- Тогда объясни мне, потому что ты права. Я, черт возьми, ничего не понимаю.
- Все... кончено.
Она влезла в брюки, натянула лифчик и рубашку, с трудом натянула ботинки. Лукан наблюдал за этой сюрреалистической сценой, и его охватывало смятение.
- Вовсе не обязательно.
Анка закончила одеваться и повернулась к нему:
- Да, это так! Изменилось больше, чем кожа на моей спине. Я даже не могу начать объяснять. И если бы ты знал... - еще больше слез отчаяния потекло по ее лицу, и она покачала головой: - Честно говоря, Лукан, ты заслуживаешь гораздо большего. Влюбиться в кого-то другого, в кого-то цельного. Для меня это ничего не значит. И для тебя тоже должно.
Она попятилась к двери в бальный зал, и Лукан наблюдал за ней, пытаясь осмыслить ее слова. Почему ей хотя бы не остаться и не поговорить с ним? Чего же он не знает? Почему, черт возьми, она на мгновение подумала, что есть кто-то лучше для него, чем его суженая? Как она могла взять всю любовь, которую он хотел ей дать, и просто отказаться от нее, особенно когда он подозревал, что она очень сильно этого хочет?
- Продолжай твердить себе, что я ничего для тебя не значу, но я просто был внутри тебя, любовь моя. Я знаю, что это не так. Я не хочу никого лучше. Я хочу тебя.
Еще одна слеза скатилась по ее лицу, когда она покачала головой:
- Прощай.
****
Анка выскочила и телепортировалась прочь. С болью в сердце Лукан отпустил ее — на время. Пока он не придумает, как успокоить ее, заставить принять его утешение, или излияние его сердца будет бессмысленно. Одно он знал об Анке: когда ее что-то тревожило, она уходила в себя. И если он сейчас оттолкнет ее, она только еще сильнее замкнется в себе. А это означало, что он должен был придумать, как быстро избавиться от боли внутри нее, и действовать, иначе он мог потерять ее навсегда.
Но это было не одно из ее простых переживаний, как будто она надела не ту обувь под платье или пригласила не тех людей на праздник в канун Дня Всех Святых. Боль, которую он видел сегодня, исходила из глубины бурлящего колодца, и он никогда не видел такой муки на ее прекрасном лице. Она еще толком не разобралась с нападением и шрамами, которые оставил после себя Матиас. Но он чувствовал, что что-то беспокоит ее еще больше.
С проклятием он магией вернул на себя одежду, расправив напряженные плечи, все еще чувствуя жжение на коже от уколов острых маленьких ногтей. Он не знал точно, что стало причиной ее несчастий, но не собирался сдаваться, пока не выяснит их все. Он будет стоять рядом с ней, пока она не повернется лицом к каждому из них. Тогда, возможно, она будет готова взять его за руку и вернуться домой.