- Я в шрамах.
Он знал это, но все же слова выскочили как признание.
Лукан пожал плечами:
- За последние месяцы я сам получил несколько шрамов. Анарки, Зейн, Матиас - все они отрывали от меня кусочки мяса. Я не всегда заботился о том, чтобы получить достаточно энергии, чтобы исправить это.
- Но моя семья, они не...
- Я спарился с тобой, а не с твоей родословной. - Он нахмурился, глядя на нее: - Любовь моя, ты всегда старалась угодить мне, и я обожал тебя за это. Но в том, что тебя беспокоит, нет твоей вины. Если кто и должен извиняться, так это я. После того, как ты исцелила мою скорбь по паре, я никогда не должен был отпускать тебя. Я должен был схватить тебя, сказать, что именно я чувствую, и не дать тебе уйти. Но я не сопротивлялся. Твой отказ ошеломил меня. Я позволил ему раздавить меня. Я воспринял твои отказы так, будто ты больше не любишь меня.
Чувство вины раздавило ее на миллион кусочков. Она закрыла рот рукой, и на глаза ее навернулись слезы.
- Я слишком сильно любила тебя, чтобы втягивать в то, во что превратилась.
И то, кем я все еще являюсь.
Боже, он так обнажил свою душу для нее, как она могла держать свою родословную баньши в секрете? Она не могла этого сделать, если бы хотела, чтобы он был в ее жизни. Она должна быть честна с ним. Но как она могла сказать ему такую ужасную правду, которую скрывала от него больше века?
Лукан щелкнул пальцами, мгновенно возвращая ее внимание к себе:
- Тебе больно? Что-нибудь нужно?
- Нет.
- Тогда я не знаю, где и почему твой разум бродил, но он должен остаться здесь, с нами.
Анка кивнула:
- Да. Извини.
- Хорошо. Когда я закончу, ты скажешь мне, что у тебя на уме, да?
- Хорошо.
Он нежно поцеловал ее в губы и неохотно отстранился.
- Когда я с тобой, я снова могу дышать. Я чувствую себя целым, живым. Я чувствую себя любимым. Что бы еще ни случилось, я буду неотступно преследовать тебя, пока ты снова не свяжешь себя со мной или не посмотришь мне в глаза и недвусмысленно не скажешь, что больше не любишь меня.
Ее сердце чуть не разорвалось. Он был так откровенен, так храбр в своих чувствах. От этого она еще больше почувствовала себя трусихой.
- Лукан...
- Дай мне закончить.
Он поднял руку и погладил ее по щеке:
- Я также понимаю, что не давал тебе всего того любовного руководства, в котором ты нуждалась, когда мы уже были вместе. Я разговаривал с мужчиной... доминантом. Кое-что читал. Теперь я понимаю, любовь моя. Господи, как бы я хотел, чтобы ты мне все рассказала!
Глубокий румянец охватил ее тело. Настоящий, совершенный Лукан знал все ее темные желания? Она попыталась отвернуться, спрятать лицо. Лукан схватил ее за подбородок и не дал ей спрятаться. Все-таки она сжала веки, плотно их закрыв.
- Остановись. Посмотри на меня. Сейчас же, - нежно потребовал он, молча ожидая, пока она выполнит его просьбу.
Когда она осмелилась взглянуть на него, его прямой взгляд ждал ответа, как ломом, раскрывая ее душу.
- Лукан...
Он прижал палец к ее губам.
- Дай мне закончить и не отворачивайся. Не быть полностью честным - это часть того, что привело нас сюда. Возможно, я не смог бы помешать Матиасу взять тебя или причинить тебе боль - и мне чертовски больно это говорить, но, может, если бы я был всем, что тебе нужно, и чаще говорил бы тебе, как ты достойна любви, ты бы с самого начала захотела вернуться ко мне домой. - Он убрал ее мокрые волосы с лица и нежно поцеловал в губы: - Позволь заверить тебя, что нет ничего такого, чего бы ты захотела, а я не захотел. Ты очень хрупкая, и я часто боялся сломать тебя. Я подавил в себе порывы, которые, как я теперь знаю, доставили бы тебе удовольствие. Я всегда отчаянно хотел тебя. Я хотел проникнуть глубже в твое тело и душу, но боялся слишком сильно напугать или ранить тебя, чтобы что-то предпринять. Теперь все изменилось.
Она подняла голову, разинув рот:
- Но как насчет...
Черт, она не могла просить его об этом. Может ли она это сделать? Анка сглотнула, ее охватила нерешительность. Она ненавидела быть трусихой, но ее передернуло при мысли о его отказе.
- Если это у тебя на уме, так и скажи. Первое из того, на что я надеюсь, - будет много переговоров между нами, Анка. У тебя будет все, что нужно. У меня тоже есть свои потребности.
Он провел рукой вниз по ее спине, чтобы обхватить ее зад. Она пошевелилась у него на коленях, и его член снова затвердел в ней, жесткий и настойчивый.
Вспышка желания задрожала где-то в глубине ее живота. Как легко было бы отдаться его прикосновению и просто забыть этот разговор. Но Лукан прав. Если у них будет какое-то будущее, нельзя сейчас врать.
- П-порка?
Его улыбка стала еще шире. Он медленно поднял Анку вверх по своему члену.
- Конечно. Я с нетерпением жду, чтобы окрасить твой красивый зад.
Удовольствие нахлынуло на нее, даже когда она почувствовала, как покраснели ее щеки, на этот раз с робкой улыбкой.
- Ты... свяжешь меня?
- Ты справишься с этим?
Анка кивнула, а затем застонала, когда Лукан снова поднял ее вверх по своему члену.
- Да! Матиас не делал этого со мной.
- Хорошо. Тогда да.
Он снова вошел в нее, мучительно медленно.
- Черт возьми, да. Чувствуешь, как я медленно проникаю в тебя, любовь моя?
Она извивалась у него на коленях, всхлипывая, и он крепче сжал ее зад, сохраняя полный контроль.
- Я знаю, что ты делаешь. Но чувствуешь ли ты всю любовь, которую я хранил в своем сердце? Я даю ее тебе, когда растягиваю тебя шире, чтобы мы снова могли соединиться. Я хочу, чтобы ты чувствовала всю мою потребность, мою нежность, мою безусловную любовь, наполняющую тебя снова и снова. Это все для тебя. Всегда для тебя.
Каждый медленный толчок пробуждал ее нервные окончания и желание. Она со вздохом откинула назад голову.
- О, ты ощущаешься так хорошо, любовь моя. Я уже обдумываю множество интригующих идей, способов привязать тебя к нашей кровати, чтобы я мог делать это с тобой часами.
- Пожалуйста... - ее голос дрогнул, когда она умоляла.
Она не знала, куда они направляются и что будет дальше, но знала, что в данный момент ничто не имеет значения, кроме него. Если бы он действительно любил ее так сильно... возможно, он смог бы справиться с ее ужасной правдой.
Взмахнув рукой, он выключил душ и встал:
- Оберни ножки вокруг меня.
Его твердый голос прозвучал в ограниченном пространстве, знакомый... но более глубокий, чем когда-либо. Уверенный в себе. Это была не просьба, а приказ. Это одновременно взволновало ее сердце и возбудило тело. Еще раз взмахнув рукой, он обернул их обоих одной большой банной простыней. Другой – щелкнул и переместился в спальню.
Она забыла обо всем, когда Лукан сделал свой первый шаг, гравитация загнала его в неё глубже, чем когда-либо прежде. Она вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи, покрывая поцелуями шею и подбородок. Хотя он схватил ее за задницу и приподнял, Анка почувствовала, что соскальзывает — и ей не хватает сил, чтобы схватить его. Энергия, которую он дал ей ранее, оживила ее, но быстро убывала, истощаясь от тяжелого заклинания Морганны.
Ее внезапно отяжелевшие веки опустились, и он поцеловал ее в губы, в то время как каждый шаг заставлял ее задыхаться от каждого глубокого толчка в ее тело. Затем кровать оказалась у нее за спиной, полотенце под ней, и Лукан подтащил ее к краю и встал.
Неторопливо отодвинувшись, он начал ласкать ее ноющий сосок.
- Ты выглядишь измученной, любовь моя.
Черт побери, она хотела не спать, оставаться с ним, наслаждаться этим драгоценным моментом в объятиях пары, в постели, которую они так долго делили.
- Я с тобой согласна.
- Тебе нужно больше энергии.
- Я знаю. Но мне больно. Мне нужно.
Он нахмурился, когда почти полностью отстранился, затем опустил толстую вершину своего члена обратно между ее блестящими складками, с гортанным стоном наблюдая, как тот исчезает в ее теле.
- Видит Бог, я хочу доставить тебе удовольствие. Так сильно, что ты больше не сможешь находиться вдали от меня. Но я не знаю, разумно ли сейчас давать тебе освобождение и делиться со мной своей энергией.
- Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!
Лукан заколебался, затем провел пальцами по ее животу, погрузив их в припухший бутон и коснувшись костяшками пальцев твердой маленькой жемчужины сверху.
Вспышка ощущений была словно солнечный луч, пронзивший ее насквозь. Анка ахнула, широко раскрыв глаза. Он просто улыбнулся, продолжая медленную пытку своими пальцами и членом, дразня ее так медленно и точно, что она не могла сопротивляться.