Он пинком распахнул дверь. Солнечный свет лился сквозь окна, и его взгляд автоматически переместился на подпись Анки, чтобы проверить уровень ее энергии.
При виде ее, его рот раскрылся. Поднос выпал из вялых пальцев. Тот с грохотом упал на ковер.
Подпись Анки сияла ярким водоворотом цветов - гораздо больше, чем ожидалось. Ее, да. Его тоже. И цвета, который он не узнал вообще. Смесь их подписей светилась в слабом кольце прямо внутри нее. Но это случилось бы только, если...
- Ты беременна?
Анка перестала потягиваться и напряглась. Ее глаза широко распахнулись, и она стала изучать края своей подписи, ее глаза становились все шире и шире. Она ахнула, моргнула и посмотрела на него.
- К-как?
Она с явным недоверием покачала головой.
- Заклинание Морганны сработало. Вчера, в доме Брэма…
Когда она приняла его в свое тело, чтобы он мог посадить свое семя, она объявила его парой своего сердца и дала ему надежду на их любовь. И потом, невероятно... они создали жизнь вместе.
Лукан перепрыгнул через упавший поднос и опустился на кровать, прижимая ее к себе.
- Любовь моя, это больше, чем я смел надеяться. Мне плевать, что Морганна приложила к этому руку. Пожалуйста, скажи мне, что ты счастлива.
Анка робко улыбнулась ему и положила дрожащие руки на свой плоский живот.
- Я просто ошеломлена. И в восторге! Я так давно мечтала о ребенке, но никогда не думала, что мы действительно будем благословлены.
Благословлены. Да. Вот что он чувствовал сейчас. Это было похоже на человеческую версию выигрыша в лотерею. Магические пары так редко зачинают. Вчера он чуть было не убил Морганну из-за этого заклинания. Он чуть не убил Анку, но она выжила. А теперь он испытывал искушение поблагодарить древнюю ведьму. Они с Анкой будут держать результат своей радости и любви в объятиях осенью.
- У малыша Рейдена и Табиты будет товарищ по играм. Они, без сомнения, будут рады.
Он ухмыльнулся:
- Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка? Это не имеет значения...
Внезапно ее улыбка сменилась мрачным выражением ужаса.
- Девочка. Это будет девочка. О боже...
Она закрыла лицо руками, но Лукан успел заметить, как ужасное чувство вины отразилось на ее лице.
- Не знаю, почему ты так думаешь, но все в порядке, любовь моя. Я буду любить девочку. Мы вырастим ее такой же сильной, настоящей женщиной, как ее мать.
Анка отстранилась от него, подвинулась к дальней стороне кровати, прижала колени к груди и склонила голову.
- Нет! Это мой самый страшный кровавый кошмар. Я хотела тебе сказать, но не так.
- Что такое, Анка?
Смятение смешалось с ужасом в его груди.
- Что случилось?
Она смотрела на него так, словно ее мир рушился.
- Ты меня возненавидишь!
Тревога поднялась еще выше. Он изо всех сил старался отодвинуть беспокойство в сторону и успокоить ее.
- Скажи, о чем ты говоришь. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, любовь моя.
- Есть еще одна причина, по которой я не вернулась к тебе после того испытания с Матиасом. Помнишь, как я призналась, что он использовал меня, чтобы убить семью?
- Да.
Как же он мог забыть? Лукан хотел, чтобы она сейчас же выдала свою тайну. Ощущение того, что он стоит на краю чего-то ужасного и смотрит вниз, в неведомую пропасть, разрывало его в клочья.
- Я убила эту семью только своим голосом.
Она закрыла глаза, как будто могла скрыть стыд. Рыдания сотрясали ее плечи.
- Своим голосом?
Он протянул руку через расстояние, которое она установила между ними.
- О чем ты говоришь, любовь моя?
- Я...
Она долго смотрела в потолок с таким видом, словно хотела навсегда оставить эти слова при себе.
- Я баньши.
Недоверие не смогло скрыть его реакцию, когда он отдернул руки. Комок ужаса собрался в его животе, и он уставился на нее, когда она уткнулась лицом в колени, в круг своих рук; ее бледные кудри рассыпались повсюду, она продолжала всхлипывать.
Лукан даже не прикоснулся к ней. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но на языке у него не было слов. Миллион вопросов пронеслись в мозгу. С чего бы ему, черт возьми, начать? Ему было трудно дышать, двигаться. Он просто смотрел на нее, как будто это могло как-то изменить то, в чем она призналась.
Ее следующий нервный всхлип разорвал ему сердце. Баньши или нет, но она все еще была той самой Анкой, которую он всегда любил. Она была его парой. Матиас, заставивший ее убить семью, явно мучил ее душу, и теперь он должен был освободить ее от этого.
- Ты не хотела никого убивать.
Она подняла залитое слезами лицо и сердито посмотрела на него.
- Я убила. Я добровольно лишила их жизни. Матиас сказал мне, что убьет тебя, если я этого не сделаю.
Ее новость пронзила его прямо в сердце.
- Ты сделала это, чтобы защитить меня?
- Да. Сначала он угрожал изнасиловать меня, а потом отдать Анарки и позволить им использовать меня до тех пор, пока я не истеку кровью, как сестра Айса. Я сказала ему, что скорее умру, чем совершу убийство. Поэтому он угрожал единственному человеку, для которого, как он знал, я сделаю все. Я не могла позволить ему причинить тебе боль, не тогда, когда я могла предотвратить это.
Она потерла лицо и снова зарыдала.
Она предала свою нежную натуру и убила что-то внутри себя, просто чтобы спасти его? Он чувствовал себя отвратительно, униженным и чертовски смущенным.
Лукан крепко обнял ее.
- О, Анка. Любовь моя...
Она стряхнула его хватку.
- Когда все закончилось, Матиас вернул меня в свое логово. Именно тогда он разорвал нашу связь и... ты знаешь, какие мучения он причинил тогда. Я осталась живой только потому, что Шок убедил его, что, если ты узнаешь, что я живу с твоим врагом, это сведет тебя с ума и еще больше лишит способности сражаться.
Ярость захлестнула Лукана. Он весь день чувствовал себя почти благодарным Шоку за его помощь с Анкой. Он и не подозревал, что этот ублюдок открыто замышлял вырвать ему сердце и пнуть по яйцам сразу.
- Это сработало. В течение тридцати четырех дней я был совершенно недееспособен из-за траура по паре. С тех пор я ни хрена не стою. Если Шок убедил Матиаса отдать тебя на его попечение, то как же ты оказалась с Аквариус?
- Я... убежала. Шок отпустил меня. Конечно, он знал, где меня найти. Он всегда умел читать каждую мою мысль.
И Шок просто отпустил Анку? Почему?
- В конце концов, я поняла, что подвергла Аквариус опасности, поэтому вернулась к Шоку. Я была близка к смерти, и именно этого и хотела. Он не давал мне увядать и вливал в меня энергию в тот день и каждый день в течение многих недель. Я была оживлена физически, но не могла избавиться от чувства вины и боли. Или сильного томления, которое заставляло меня проводить каждую ночь практически без сна. Я не помнила тебя, Лукан, но я знала, что мне не хватает любви всей моей жизни. Однажды Шоку надоело мое унылое чувство вины, и он отшлепал меня. Наконец я заплакала. Я наконец-то... отпустила кусочек всего, что пожирало меня заживо. Эти шлепки стали чем-то вроде ритуала. Я начала понемногу приходить в себя.
- Синяки, которые он оставил на тебе, были не просто от шлепков, - слова Лукана были жестким обвинением.
Она покраснела.
- Так оно и было. Иногда боль... освобождает меня. Я уверена, что это не имеет для тебя никакого смысла, но я не могу чувствовать жало хлыста и одновременно сдерживать всю боль. Я должна отпустить боль изнутри, чтобы справиться с болью на спине. И знание того, что кто-то контролирует это, позволяет мне снять цепь с этого темного места в моей душе и отпустить это.
Анка была права, он не совсем понимал ее. Но он также не сбрасывал со счетов и ее чувства. Она верила, что это сработает, и это было все, что ему сейчас нужно знать о дисциплине Шока.
- Что заставило тебя вспомнить меня?
- Однажды я услышала разговор Шока по телефону. Я не знаю, с кем он разговаривал, но я слышала, как он прорычал твое имя.
Она прерывисто вздохнула, когда на глаза ей навернулись новые слезы.
- Все вернулось ко мне мучительным потоком. Я вспомнила тебя и нашу совместную жизнь. Я сразу же вернулась домой, чтобы повидаться с тобой, поговорить. Я не знаю, почему именно, но мне очень хотелось увидеть тебя. Но я слышала твой вой и дикое рычание. Я знала, что ты оплакиваешь меня, так же как знала, что могу исцелить тебя. Я сделала все, что могла, чтобы спасти тебя от мучений. Мне было невыносимо думать о твоих страданиях, поэтому я применила заклинание и исцелила тебя. Когда ты попросил меня вернуться домой, я отчаянно этого хотела. Но к тому времени мои грехи были уже слишком велики. Я больше не могу тебя заслужить.