– Вы как? – спросила Катя, подсаживаясь ко мне.
Я беззастенчиво придвинула к себе вторую тарелку с десертом и беззаботно продолжила есть. Во-первых, потому что с этими съемками страдает не только режим сна, а во-вторых, потому что так лучше думалось.
– Прелестно, – протянула я, любуясь тем, как перенастраивают осветительную аппаратуру.
Обстановка становилась все более романтичной и даже интимной, а я все никак не могла решиться и озвучить имя следующего моего собеседника. Самое время позвать Артема. Лучше обстоятельств и не придумаешь.
Легкая мелодия вальса разливалась по салону, полукруглому балкону, что находился за моей спиной, и, скорее всего, была слышна даже за пределами дворца. Не знала название этой мелодии. Лишь вспомнила, что уже слышала ее в мультике «Анастасия».
– Пора, – решительно кивнула Катя, а помощники уже взялись за стол, собираясь вынести его за пределы салона вместе со стульями.
– Артем, – громко озвучила я, проваливаясь под лед прямо в холодную реку.
Съемка началась. Я стояла у раскрытых дверей, что вели на широкий полукруглый балкон. Где-то там, в ночном небе, летал квадрокоптер, а на балюстраде были установлены настольные канделябры. Наверное, к такому просто нельзя подготовиться. Я знала, что он сейчас войдет, но все равно растерялась, когда встретилась с ним взглядом.
– Я думал, что ты обо мне и не вспомнишь. При таком-то ассортименте, – беззлобно усмехнулся мужчина, приподнимая мою руку, чтобы осторожно прикоснуться губами к внутренней стороне ладони.
Кожу пронзило током. Моя реакция не осталась незамеченной, а потому на лице мужчины я успела увидеть тень удовлетворения. Всего лишь тень, и он вновь стал бесстрастным. Руку не отпускал, но мягкая улыбка продолжала касаться его губ. Ответ! Черт, он ведь ждет ответа!
– Ты всегда был вне ассортимента, – попыталась я пошутить, но прозвучало не только сдавленно, но еще и жалко. Как признание. Как самое откровенное признание.
– Никогда не видел, чтобы ты так… натурально краснела. – Это был удар.
Я понимала, что для меня это комплимент, но он хотел уколоть Вику. Хотел сделать больно, касаясь их общих воспоминаний. Мне или себе? Я пребывала в разрозненных чувствах, но опомниться не успела.
Крепко взяв меня за руку, он увлек меня на балкон, чтобы секундой позднее закружить в каком-то безумном, неправильном вальсе. Мы не скользили по легкой, нежной мелодии. Мы кружили не в такт, но в этом танце скрывалась целая буря эмоций. Я ощущала болезненную страсть, застаревшую ненависть, холодное презрение и откровенное желание.
Он словно хотел сделать мне больно этим танцем. Вжимал в себя, в свое тело так отчаянно и дико, совсем позабыв о приличиях и дистанции. Пальцы впивались в талию, крепко сжимали мою руку. Я не видела ничего вокруг, просто не успевала рассмотреть, так сильно мы кружились. Он пугал меня этим напором и тем, что перестал держать маску отстраненности. К такому повороту я просто была не готова.
Как и к тому, что внезапно Артем остановится и, глядя мне в глаза, сократит и без того жалкое расстояние между нами. Да только поцелую я его сама.
– Ты собираешься всех перецеловать? – хрипло спросил он, отстранившись лишь на вдох.
Веки его были закрыты, когда он прислонился лбом к моему лбу, но эта передышка была кратковременной. Крепче обняв меня, он прикоснулся губами к моему лбу, чтобы после и вовсе отстраниться, оставив меня во власти ночи и гаснувших от ветра канделябров.
– Признаться, я и не думала тебя целовать, – произнесла я, стараясь оправдаться, но сама прекрасно понимала, насколько глупо это звучит.
Мы так и стояли по разные стороны балкона. Едва касалась пальцами балюстрады, ощущая холод камня, но холод в груди был сильнее. Я словно пыталась схватить тень своей мечты, а она выскальзывала из моих рук, как только я ее касалась.
– Признаться, я и не думал участвовать в этом маскараде, – усмехнулся он, глядя куда-то вдаль в сад.
– Тогда зачем согласился?
– Потому что считаю, что мы совершили ошибку? – ответил Артем вопросом на вопрос.
Его ладонь скользила по балюстраде, а мужчина тем временем сокращал расстояние между нами. Холодные пальцы прикоснулись к моему подбородку, приподняли его, вынуждая заглянуть в синие, как ночь, глаза. Я видела в них отблески огня, но они были так же холодны, как и звезды.