– Мы попробуем начать все заново, верно? – склонялся он, лаская подушечкой большого пальца мою нижнюю губу.
– Попробуем, – ответила я, не чувствуя связи с реальностью.
– Вика… – выдохнул он прямо мне в губы, а я вывернулась из его рук, отступая, попросту сбегая.
На глаза навернулись слезы, в наличии которых я сама же и была виновата. Я ее отражение. В очередной раз всего лишь тень.
– Вика?
– Свидание окончено, – постаралась я произнести ровным голосом, не имея сил обернуться и взглянуть ему в глаза.
Казалось, что слышу его шаги, ощущаю тепло его тела спиной, руки, что вот-вот прикоснутся… Грохот! Казалось, что так сильно бьется мой пульс, но нет. Над парком высоко в небо врывались залпы салюта. Миллионы искр взрывались в ночном небе, завораживая своей красотой. Огненные цветки распускались на моих глазах. Я видела сердца – пылающие и такие же жаждущие любви, как и мое собственное сердце.
Парк постепенно преобразовывался. Фейерверки продолжали грохотать и опадать на землю летящими звездами, но вот зажглись вертушки, что осыпали землю искрами. Вот взорвались фонтаны, освещая широкую центральную дорожку. Вот начал разливаться огнепад, окружая массивную круглую клумбу, на которой зажглась витиеватая надпись.
«Второй шанс для бывшего» – снимал с высоты квадрокоптер.
«Единственный шанс для меня», – подумала я, решительно оборачиваясь.
Да только за моей спиной уже никого не было. Артем ушел, оставив меня одну. Потому что я так сказала. Потому что во всем, что здесь происходит, виновата я.
– Отринем усталость за чашечкой чая, – с оптимизмом заявила Катерина, протягивая мне картонный стакан.
– Мне бы кофе. Спать хочется жутко, – призналась я, пододвигая один из канделябров и усаживаясь прямо на балюстраду.
Сбросив туфли, прикоснулась стопами к холодному камню и испытала невероятное облегчение. Нет, сами по себе туфли не натирали, но мозоли все равно болели. Пластырь от них не спасал. Как не смогла бы излечить клейкая лента разбитое сердце, но никто не мешал мне пытаться.
– Смогу найти только растворимый, – на полном серьезе ответила девушка, собираясь отправиться на поиски искомого.
– Нет, не надо. Спасибо, – устало улыбнулась я, глядя, как помощники спешно убирают парк, приводя его в изначальный вид. Понимала, что все вокруг устали, а не только я, а потому было не до капризов. – Сгодится и чай.
Гример поправила мне макияж, подколола выбившиеся из прически пряди и удалилась, но едва ли с открытыми глазами. Больше всего она походила на очень недовольного зомби, а уж я так и вообще на пожеванную закуску, но делать было нечего. Оставалось последнее личное свидание и выбор, который для себя я уже сделала.
– Позовите Антона, – попросила я, выбрав из оставшихся зол наиболее безобидное.
– А теперь еще раз, но на камеру! – услышала я звучный голос, от которого мигом захотелось сбежать куда-нибудь подальше.
Я прямо-таки даже представила, как подхватываю юбки и босиком сигаю через балюстраду, а в меня стреляют из бластеров, в которые преобразовываются камеры…
Черт, надо поспать.
– Виктория, с кем бы вы еще хотели сегодня поговорить до того, как принять решение? – обратился ко мне ведущий, едва мне поправили платье и съемка началась.
– Антон, – улыбнулась я, сделав задумчивый вид.
На балкон уже вынесли два широких массивных кресла и столик. Ведущий удалился, и минутой позже появился Антон. Тот самый врач с невероятными серыми глазами. Казалось, что они ненастоящие, стеклянные, но при этом очень красивые. Будто нечеловеческие.
– Доброе утро, – коснулся он моей руки, лишь слегка погладив пальцами тыльную сторону ладони.
– Присядем? – кивнула я, учуяв дурманящий аромат кофе, что исходил от двух маленьких чашечек, которые ждали нас на столике.
Все-таки Катя достала для меня этот божественный напиток, который стопроцентно придумали для того, чтобы совращать умы. Лично мой мозг просыпался даже на запах.
Усевшись в кресло, я накинула себе на плечи плед. Было прохладно на самом деле. Безумно хотелось разуться и спрятать ноги под себя, но делать это было вроде как неприлично.
– Давай я тебе помогу, – едва присев, вдруг поднялся мужчина и опустился передо мной на корточки.
Под моим изумленным взглядом, он приподнял сначала одну мою ногу, сняв с нее туфельку, затем проделал то же самое со второй, поставив обе ступни себе на колено. Его горячие пальцы почти невесомо скользили по моим щиколоткам, а меня бросало то в жар, то в холод. И все это он проделывал с таким открытым взором, что заподозрить его в чем-то нехорошем было просто нереально. Однозначно помыслы его чисты, могу даже поспорить, – но мои-то нет.