— Это не та проблема, которую ты можешь решить.
— Кто сказал…
Он затыкает мне рот одним взглядом.
Я поднимаю руки вверх.
— Хорошо. Но поговори со мной, прежде чем принимать какие-либо серьезные решения.
— Справедливо, — он потирает щеку. — В любом случае, мне жаль, что я оставляю тебя работать на фестивале без меня.
Моя мама очень гордится тем, что во время Праздника урожая делится рецептом чампуррадо58 своей бабушки. И с тех пор, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы доверить нам эту обязанность, мы с Рафой вместе работали за стендом Лопесов, чтобы порадовать маму и поделиться с посетителями нашим мексиканским горячим шоколадом.
— Жозефина сказала, что ты справишься. Заверила меня, что в этом году наш стенд будет стоять рядом со стендом Муньосов, чтобы тебе было с кем поговорить.
— Как заботливо с ее стороны, — отвечаю я ломким тоном.
— Я сказал ей то же самое, прежде чем попросил поменять его расположение.
— И?
— Она сказала, что было бы глупо отделять их стенд с бунуэлос59 от нашего стенда с чампуррадо.
Я вздохнул.
— Все в порядке.
— Может, если ты поговоришь с ней о том, что тебя не интересует Далия в таком ключе, она оставит свои попытки поженить вас.
— Зная ее, она будет воспринимать это только как вызов.
— Думаю, во всем виновата ее одержимость этими теленовеллами, — он делает глоток своего напитка.
— Я надеюсь, что она поймет, что мы с Далией не созданы друг для друга, когда она наконец-то уедет из города навсегда.
Он наклоняет голову.
— И когда это произойдет?
— Понятия не имею.
— Ты действительно думаешь, что она рассталась с Оливером?
— Я бы сказал «да», исходя из того, как она продала мне свое обручальное кольцо, прежде чем я замуровал его в бетонную могилу.
У него отвисает челюсть.
Дерьмо.
— Забудь.
— Ты, миллиардер, который считает, что поход в стейк-хаус – это расточительная роскошь, купил обручальное кольцо Далии только для того, чтобы замуровать его в бетоне?
— Во-первых, я считаю, что стейк-хаусы переоценены, когда я могу приготовить то же самое у себя дома за полцены, а во-вторых, оно того стоило.
Рафа опирается подбородком на руки.
— Даже не знаю, что на это ответить.
— Лучше промолчи.
— Сколько ты за него заплатил?
Я ему не отвечаю.
— Джулиан.
— Сотню.
— Тысяч?
Я потираю затылок.
— Да.
— Почему?
— Я хотел закопать его в бетон.
— Мне трудно поверить, что ты тот же самый человек, который пять лет уговаривал себя купить McLaren за сумму в два раза меньше той, что ты заплатил Далии за дешевое удовольствие.
Когда он так говорит, это звучит плохо. Я не поступаю иррационально, особенно когда речь идет о деньгах.
— Ну, я всегда ненавидел это кольцо, — оправдание звучит слабо для моих ушей.
От глубокого вздоха Рафы у меня сводит живот.
— Что?
— Ты говоришь, что она тебе безразлична, но твои действия говорят о совершенно обратном.
— Потому что я купил ее кольцо?
— Из-за того, почему ты купил ее кольцо.
Я нахмурился.
— Я сделал ей одолжение.
— Продолжай говорить себе это.
Глава 17
Далия
— Я так рада, что в этом году ты приедешь на Праздник рожая, — говорит Жозефина. — Он очень изменился с тех пор, как ты была здесь в последний раз, — мама Джулиана уже два десятилетия является координатором городских мероприятий, и, хотя я знаю, что у нее нет любимчиков, Праздник урожая остается одним из ее главных фаворитов.
— И как же? — спрашиваю я.
— Все изменилось, причем в лучшую сторону – еда, развлечения, аттракционы. А в этом году мы пригласили ту же компанию, которая устраивает фейерверки в «Дримленде»!
Я несколько раз моргнула.
— Разве это не... дорого?
Жозефина смеется.
— Claro que si60, но Джулиан – наш главный спонсор.
— Под словом «главный» она подразумевает «единственный», — поддразнивает Лили.
У меня выпучиваются глаза. Все знают, что Джулиан отвратительно богат, но спонсировать каждое мероприятие кажется чересчур.
— Он жертвует так много только потому, что тебе нравится все планировать, не имея ограниченного бюджета, — говорит моя мама.
— Я и не думала жаловаться, — Жозефина пожимает плечами.
Мы продолжаем готовить и разговаривать, пока звонок в дверь не прерывает рассказ Жозефины о последнем казусе с планированием мероприятия с лабиринтом на кукурузном поле.
— Это, наверное, Джулиан или Рафа, — она вытирает руки, покрытые мукой, о фартук.
— Далия, можешь открыть? — мама поднимает глаза от своей разделочной деревянной доски и указывает на дверь кончиком ножа.
— Конечно. Лили же не может оторвать свою задницу и заняться сегодня чем-то полезным, — я спрыгиваю с барного стула.
Сестра высунула язык и вернулась к своей безостановочной переписке.
Я поправляю перевязь, прежде чем открыть дверь. Джулиан стоит по ту сторону с рулонами бумаг под мышкой и телефоном, прижатым к уху.
— Что ты имеешь в виду… — голос Джулиана прерывается, когда его глаза проходят по моему телу. Он дважды моргает, что на языке Джулиана, означает «блять».
Джулиан оценил мои старания хорошо выглядеть – это победа, в которой я даже не подозревала, что нуждаюсь после того, как потратила годы на то, чтобы втиснуть себя в образ кого-то другого.
Я заправляю волосы за ухо, прежде чем начать теребить висячую акриловую серьгу.
— Да, я все еще здесь, — его глубокий баритон слишком сильно влияет на частоту моего сердцебиения.
— Вот, — произносит Джулиан, передавая мне рулоны с чердака. Он мог бы легко поручить эту работу кому-нибудь другому, но решил сам принести их, вернувшись до сегодняшнего обеда.
Я стараюсь не придавать особого значения этому жесту, но проигрываю битву, когда он осторожно кладет бумаги в сгиб моей руки. От того, как он хмуро смотрит на мою сломанную руку, у меня подкашиваются колени.
— Мой покупатель не может ждать столешницы еще месяц, — его мышцы напрягаются, когда он проводит рукой по волосам, привлекая мой взгляд к толстой вене, бегущей по боку его руки. Джулиан, может быть, и проводит сейчас большую часть дня в офисе, но он все еще способен поднять меня и мешок цементной смеси даже в свой самый худший день.
Его взгляд перемещается на меня, ловя на месте преступления. Его правая бровь приподнимается в молчаливой насмешке, от которой у меня сводит живот.
Если считать Джулиана привлекательным – преступление, считайте, что я виновна.
Неужели ты ничему не научилась после того, как в последний раз купилась на его внешность?
Когда мы учились в колледже, Джулиан обидел меня не своим отказом. Конечно, это задело мою гордость и заставило почувствовать себя самой большой неудачницей после нашего страстного поцелуя, но моя неприязнь к нему гораздо больше, чем это. Он сломил мой дух, когда вычеркнул из своей жизни так, будто меня в ней и не было.
Я думала, что между нами есть что-то особенное после года, проведенного вместе в Стэнфорде, когда наши отношения из дружеских превратились в нечто совершенно иное, но все это оказалось ложью.
Мне бы очень хотелось подслушать разговор Джулиана, но я закрываю за собой дверь, хотя она и плохо заглушает звук его мягкого смеха. Мое сердце странно сжимается в ответ, что только еще больше выводит меня из себя.
Вместо того чтобы вернуться на кухню, я направляюсь в пустую столовую и кладу три рулона бумаги на столешницу, а затем тянусь к самому большому из них. С одной рукой снять обмотанную вокруг него резинку оказалось сложнее, чем казалось, поэтому я закрепила его между бедрами для опоры.