Начальник вздрогнул, будто прочитал в отчете что-то ужасное, а затем поднял на Марка тяжелый взгляд, который напоминал ему глаза-пуговицы у плюшевого медведя. Борис Григорьевич никогда не мигал и смотрел так угнетающе, что легкие постепенно превращались в изюм.
– А теперь русским языком объясни, что за чертовщину ты предлагаешь? Обнуление? На что тебе выделялись деньги, ястреб? На омолаживающую сыворотку! – пробасил Борис Григорьевич и стукнул кулаком по столу. Чайная ложка в кружке обиженно звякнула. – А в результате что? Препарат, стирающий личность?!
– Можно сказать, это и есть омолаживающая сыворотка, – терпеливо пояснил Марк.
Ноги не выдержали, и он рухнул на стул. Протер влажные ладони о белый халат:
– Вы только вдумайтесь: «Обнуление» на девяносто процентов снизит затраты на содержание тюрем и психбольниц!
– Каким образом? Ты предлагаешь вернуть человека в состояние новорожденного, вот только на самом деле он таким являться не будет. В результате мы получаем на несколько месяцев беспомощных взрослых, которые даже нужду справлять не умеют! – Борис Григорьевич потянул за черный галстук, расслабляя узел. Затем снова пролистал отчет Марка и зачитал абзац: – «Буквально за пару минут сознание подопытной мыши полностью очищается, ее память, навыки стираются, и она откатывается до уровня новорожденной особи. Остаются лишь врожденные инстинкты, которые за несколько дней помогают ей восстановиться до прежнего состояния. Но это уже совсем другая мышь. Ее поведение отличается от изначального, отсутствуют прежние страхи, увеличена подвижность. Она явно омолодилась…». То есть тебя ничего не смущает? – он снова посмотрел на Марка глазами-пуговицами.
– Сами подумайте! Представьте, что некоего абстрактного парня в детстве избивал отец. Он вырос озлобленным, забитым мужчиной, склонным к агрессии. Либо он проживет свою жизнь полным ничтожеством, либо станет убийцей… Вариантов множество, но все они пессимистичные, – с пылом продолжал Марк. Он наклонился ближе к столу, надеясь, что так его слова быстрее достигнут сознания начальника. – Он попадает в тюрьму, и тут его подвергают «Обнулению». За пару часов он становится чистым, как белый лист. Он не помнит, что его избивали, не помнит свою пустую, одинокую жизнь. Из него можно слепить достойного члена общества, всего лишь заложив нужные качества. И на это уйдет в худшем случаем три месяца. Разве это не более быстрый способ перевоспитания, чем отсидеть десять лет в тюрьме и выйти еще худшей версией себя?
Борис Григорьевич раскрыл рот, но Марк быстро продолжил, не дав ему шанса снова возразить:
– А душевнобольные? Они вообще не ничего не теряют. Их разум уже помутился. «Обнуление» послужит хорошей перезагрузкой, исцелит и даст шанс им и их родственникам на нормальную жизнь. Да, все они уже будут другими. Это все равно, что человек после амнезии, только глобальной. У него останутся врожденные черты характера, индивидуальность, но он будет неограненным алмазом, и из него можно выточить любой красоты бриллиант. Не говоря уже о том, что препарат омолаживает весь организм. Затрагивает не только внешность, но и внутренние органы. Чем старше подопытный, тем сильнее проявится эффект омоложения.
Марк умолк и, наконец, почувствовал, что в горле пересохло. Он тяжело дышал, будто пробежал марафон без подготовки.
– Я бы провел эксперимент на себе, но, боюсь, жена не выдержит двух новорожденных, – усмехнулся Марк, и на губах начальника дрогнула ответная улыбка.
– Человек будет заново учиться ходить, говорить, есть…? – задумчиво перечислил он. – Разве возможно восстановиться так быстро, как ты утверждаешь?
– Все, что человек знал в прежней жизни, он разовьет очень быстро. Его тело уже физически подготовлено, и ему не придется, как настоящему младенцу, несколько месяцев только учиться держать голову. К примеру, математик за пару часов разберется с интегралами и вычислениями, художник почти сразу нарисует картину на том уровне, как раньше…
– А сам процесс обнуления? Ты пишешь, что это займет несколько часов, – Борис Григорьевич вопросительно вскинул брови.
– Да, – Марк стушевался. – Сам процесс родственникам лучше не видеть. Особенно, если человека обнуляют против его воли.
Борис Григорьевич потер морщинистый лоб. Его явно раздирали противоречивые эмоции. Он то поджимал губы, то морщился, то надувал щеки и шумно выдувал воздух.
– Честно говоря, звучит жутко. С одной стороны… но с другой – завораживает. На АО «Заслон» еще не проводили подобных экспериментов, – он прочистил горло. – Не знаю, смогу ли выбить разрешение. Ты ведь понимаешь, что сейчас, несмотря на твои опыты над мышами и расчеты, это все теория, – он потряс в воздухе папкой. – Проблема возникнет с подопытным. Могут зарубить на корню, ведь это нарушает основополагающие принципы гуманности.