В о р и с о в (ворчливо). То-то. Дальше что?
Т е ш а б а й. Как что дальше? Все ваши должности перечислим!
В о р и с о в. Ну ладно, запиши: работал директором… двоеточие… школы, архива, музея, бани, ансамбля песни и пляски, рынка, студии звукозаписи, химчистки, справочного бюро, общества охотников, вечернего института, горочистки, общепита, театра… э, все не припомню, надо трудовую книжку посмотреть!
Т е ш а б а й (напоминая). Кладбища!
В о р и с о в (кивая). Кладбища…
Т е ш а б а й (с чувством). Дай вам бог здесь и остаться!
В о р и с о в. Посмотрим… Куда назначат.
Т е ш а б а й. Значит, пойдем выбирать?
В о р и с о в. Пойдем… (Хочет нажать кнопку вызова секретаря, но вспоминает, что ее нет. Стучит в стену.)
Входит М а л и к а.
(Малике.) Мы пойдем с товарищем Тешабаем… мм-м… осматривать кладбище… А вы посидите у телефона. Все телефонограммы — записывать!
М а л и к а (понимающе кивнув). Ладно…
Ворисов и Тешабай выходят.
Ох и Тешабай… Уже повел могилу выбирать…
Входит Х а т и м а.
Х а т и м а (надменно). Директор здесь? Ворисов?
М а л и к а (смотрит на нее удивленно). Нету… Со сторожем ушел. С Тешабаем.
Х а т и м а. Куда?
М а л и к а. На могилу.
Х а т и м а. На чью?
М а л и к а. На свою.
Х а т и м а. Вы что?!. Издеваетесь надо мной?
М а л и к а. Почему издеваюсь?
Х а т и м а (обеспокоенно). Он что… заболел?
М а л и к а. Почему заболел?..
Х а т и м а. Почему, почему!.. Вас спрашивают — отвечайте!
М а л и к а (обиженно). Я и отвечаю! А вы кто? Кем ему будете?
Х а т и м а. Не ваше дело! Я вас спрашиваю, директор здоров?
М а л и к а. Здоров, здоров! Что ему сделается? Всего полдня, как директор…
Х а т и м а. Когда он придет, скажите ему — приходила Хатима, велела позвонить в пединститут! Ясно?
М а л и к а. Все ясно.
Х а т и м а (повернувшись, чтобы уйти). А то пока он успеет позвонить, вы тут его и вправду похороните… (Уходит.)
М а л и к а (глядя ей вслед). Вот это да… Жена, что ли? Молодая вроде…
Входит В о р и с о в, очень довольный.
В о р и с о в. Телефонограммы были?
М а л и к а. Не было. Тут перед вами гражданка приходила… передала, что приходила, мол, Хатима… Велела позвонить в пединститут…
В о р и с о в. А, знаю… Все! Можете идти к себе!
Малика уходит.
(Возбужденно хватает телефонную трубку, набирает номер.) Иззат Хурматович?!. Здравствуйте! Беспокоит Ворисов. Да, да, Ворисов! Как откуда? С кладбища… Так точно, живой! Где прикажут, там и трудимся не покладая рук… Как здоровье, Иззат Хурматович? Как семья?.. Замечательно! Дай бог вам долгой жизни! Какое дело? Интересное дело, Иззат Хурматович! Выбрали вам место для могилы! Что? Почему пьян?.. Замечательное место, Иззат Хурматович. Посмотрите, будете доволь… Нет, не шучу. Как можно, Иззат Хурматович, я к своим обязанностям серьезно отно… Что? Простите… Это знак уваже… (Некоторое время слушает молча, с вытянувшимся лицом.) Иззат Хурматович!.. Повесил трубку… Не понял по телефону… Надо было лично доложить… Эх, не понимают Ворисова, не понимают… (Кладет трубку, стучит в стену.)
Входит М а л и к а.
Я ухожу по срочному делу…
М а л и к а. У телефона посидеть?
В о р и с о в. Как хотите.
М а л и к а. Посижу…
Ворисов уходит. Почти сразу же входит Ш о д и.
Ш о д и (взволнованно). Сестра, скажите… Ворисов… у вас?
М а л и к а. У нас, у нас.
Ш о д и. Жи… живой?
М а л и к а. Живой, конечно. Директор!
Ш о д и. Ну, слава богу! А то я приехал, спрашиваю — говорят, на кладбище отправили. Папочка, думаю, так я тебя и не повидал!..
М а л и к а. Так это ваш папа?
Ш о д и. Папа. Значит, живой? Точно?
М а л и к а. Точно, точно! Сама слышала: «Ворисов, говорит, живой. Ворисов еще себя покажет!»
Ш о д и. А сейчас где?
М а л и к а. А сейчас уехал.
Ш о д и. По срочному делу?
М а л и к а. По срочному… А вы откуда знаете?
Ш о д и. Да уж знаю… Все ясно. Я побегу. Спасибо, сестра…
М а л и к а. За что спасибо?