Существует в истории сборной смутная страница. Перед чемпионатом 1974 года наша команда попала в отборочную группу, победитель которой должен был встретиться в двух матчах с победителем одной из южноамериканских групп. Наши футболисты стали первыми в турнире с участием Франции и Ирландии. И теперь на очереди два матча с командой Чили. Первый — в Москве 26 сентября.
А за две недели до этого дня в Чили произошел переворот, власть захватила военная хунта, приспособившая стадион в Сантьяго под концентрационный лагерь. Мне довелось побывать на стадионе «Насьональ» прежде, в 1965 году: четкий контур, простор, молодой парк вокруг. Нашу команду тогда тепло встречала чилийская публика, возле отеля, где мы жили, с утра до вечера толпилась молодежь, каждому из делегации аплодировали. Превратить в концлагерь стадион, на котором люди собирались в свои веселые часы, было вызывающим оскорблением народа. Уже по первым телеграммам было понятно, что нашей команде не к лицу появиться на обесчещенном стадионе.
А день матча с чилийцами в Лужниках приближался. И наша спортивная дипломатия сплоховала, не разобралась. Логично было бы обратиться с просьбой к ФИФА оба матча с чилийцами провести на нейтральных полях: один в Европе, другой в Южной Америке. Сделано это не было, и 26 сентября первый отборочный матч СССР — Чили состоялся. Ему сопутствовала обстановка растерянности, его не транслировали по телевидению, прессе не рекомендовали его освещать. Но 60-тысячная аудитория собралась.
Задолго до этих событий в редакции «Футбола — Хоккея» было обговорено, что писать об этом матче поручается мне. Так уж было у нас заведено, что заковыристые встречи комментирует редактор. Я, разумеется, не мог предположить, что меня ожидает. По своему значению матч заслуживал разворота — двух страниц еженедельника. Но накануне стало ясно, что появиться может лишь небольшая информация. Она и появилась — 50, строчек. Под ней нет подписи, но по праву автора приведу ее:
«Матч получился шаблонный и малоинтересный. Одна сторона, в лице нашей сборной, непрерывно вела атакующие операции, другая, чилийская, самозабвенно оборонялась. Бывает, что и при нулевом счете игра запоминается, если в действиях команд есть содержание и острота. В данном случае атакующие, постоянно пребывая на территории соперника, тем не менее создали считанные опасные моменты, обороняющиеся же даже не ловили шансов для контратак и все внимание сосредоточили на том, чтобы подальше отбивать мяч либо подольше его держать в сетях мелких передач.
Судя по составу, в котором вышла на поле наша сборная, она изготовилась к обоюдоострой игре, не предполагая, что развитие событий примет односторонний характер. Сделанные довольно быстро замены, после чего в команде оказалось четыре форварда, показали, что курс был изменен — на решительное наступление. Однако, выступая, по сути дела, в новом варианте состава форвардов (Гуцаев, Кожемякин, Онищенко, Блохин) при двух полузащитниках, из которых лишь Мунтян оказывал помощь передней линии, наша команда не нашла подходящего для данного случая способа игры. Атаки носили индивидуальный характер с явно обозначенным направлением угроз, что облегчало защищающимся, которых возле ворот никогда не было меньше девяти, перекрывать эти направления. Наша сборная в этом сезоне провела немало ответственных матчей в Лужниках перед аудиторией любящей и взыскательной. Редакция надеется вернуться к впечатлениям и выводам об этой серии международных встреч».
Заключительная фраза, звучащая несколько зловеще —сейчас момент не подходящий, не до того, а после мы вам зададим, — требует пояснения.
Перед встречей с чилийцами для сборной в Лужниках были устроены четыре товарищеские встречи. И какие! Со сборными Англии, Бразилии, Швеции и ФРГ. Весь цвет мирового футбола «контролировал» наших. А результаты вот они, в том же порядке, в котором перечислены противники: 1:2, 0:1, 0:0, 0:1. Один гол Владимира Мунтяна — вот и все, что удалось в этой выдающейся серии. Что и говорить, экзаменаторы были строжайшие, и все же тщетность атак нашей команды была выявлена с предельной наглядностью.
И вот 0:0 с чилийцами. Все то же самое, если не принять во внимание, что противник был не чета предыдущим, да и значение матча во всех отношениях особое.
После того как первый матч был сыгран, наши организации обратились в ФИФА с заявлением, что ответный матч должен быть проведен на нейтральном поле. Заявление было отклонено, и право на поездку на чемпионат мира в ФРГ получили чилийцы, где они дальше первого круга не продвинулись.
Международные футбольные организации, как всемирная ФИФА, так и европейская УЕФА, сколько я помню, отличаются тем, что свято чтут букву закона, она, буква, символ их веры. Руководители ФИФА рассудили элементарно: коль скоро первый матч проведен на поле одного из противников, второй должен состояться на поле другого; правило это освящено веками, и, хоть все вокруг будет гореть ярким пламенем, оно должно соблюдаться. Если же кто-то не согласен, то это его дело, мы не неволим.
Повторю: наше заявление имело бы вес, если бы было сделано до матча в Лужниках. Теперь же, будучи правы по существу, наши футбольные организации оказались уязвимыми с точки зрения буквы регламента.
Футбольная дипломатия, как и любая другая, имеет свой «протокол». Отказ от встречи с чилийцами (она была назначена на 21 ноября) для всех нас был совершенно естественным, никому и в голову не могло прийти, что советская команда может появиться на поле «Насьоналя». Но жаль, что не был использован шанс с предложением о двух играх на нейтральных полях.
Что же до футбольного состояния нашей сборной, то оно большого доверия не вызывало. Хороших игроков немало, а постоянная командная игра не вытанцовывалась. Футболистов тасовали как карточную колоду, меняли, пробовали то одно сочетание, то другое. В упомянутой серии из пяти матчей на поле выходили 27 игроков, и только трое — Ловчев, Мунтян и Блохин — во всех пяти. Не было ясно, ни кому играть, ни как играть.
Какой разговор, конечно, хочется, чтобы твоя команда была на чемпионате. Но если бы она тогда и поехала в ФРГ, мне трудно представить ее среди лучших; скорее всего выше «своей» восьмерки она не поднялась бы, было бы повторение пройденного, не больше. Хотя, конечно, полезные уроки могли быть получены.
В 1974 году объявились две превосходные команды — сборные ФРГ и Голландии. Наверное, вернее было бы написать — Голландии и ФРГ, хотя чемпионом стала немецкая команда. Бразильцы на том чемпионате были не в ладах с самими собой, дерганые, злые, обиженные на весь свет за то, что не получается, как у их предшественников четыре года назад. Неоправданные претензии всегда вызывают жалость.
Но и в те дни, и сейчас, когда я их вспоминаю, всё затмевало одно имя — Круифф. Чемпионат Круиффа. Может ли быть такое, справедливо ли по отношению к смотру мировых сил, в котором участвовали прекрасные команды, замечательные мастера? Прошли годы, но я не отказываюсь от своего впечатления. И попробую его защитить.
Прежде всего я даю себе зарок обойтись без прилагательных в превосходных степенях; они сделались слишком стертыми от нашей чрезмерной щедрости в превознесении звезд разной величины. Образ Круиффа может только проиграть от шлейфа эпитетов, он заслужил право в пересказе отличаться от других звезд.