Что же обнаружилось в Операции 1976 года? В ней видны замысел и исполнение.
Замысел на совести тех, кто формулировал общую задачу. Выглядело это так: в олимпийском году нет ничего почетнее, заманчивее, чем победа на турнире в Монреале и на это должны быть брошены все силы.
Выигрыш золотых олимпийских медалей—цель высокая, в любом виде спорта выше цели не существует. Однако в футболе цель эта не самая высокая. Вершиной были и остаются чемпионаты мира, где встречаются все главные силы, и чемпионаты Европы, проходящие почти одновременно с Олимпиадами. Кстати говоря, одновременность этих двух турниров подчеркивает, что они для разных команд: чемпионат Европы — для первых, национальных сборных, олимпийский—для любительских, молодежных, резервных.
Если чемпионаты мира и Европы просты, строги и постоянны по своим условиям, то олимпийский турнир варьируется. В нем то получают право участвовать первые сборные стран, где не признан профессиональный футбол, то этим странам запрещается пользоваться услугами участников чемпионата мира («минус 22»), то начали разрешать приезжать молодым профессионалам. Словом, у ФИФА регламент этого турнира никак не вытанцовывается.
Мы давно обязаны были отдать себе ясный отчет, что турнир этот, несмотря на свое громкое, притягательное наименование, не собирает лучшие силы мирового футбола, которые объединены лигами профессионалов. А наши спортивные организации вечно на распутье: и в главных турнирах футболисты заявлены, и в олимпийском — тянет добыть лавры. Раздвоенность ничего путного не приносила, лишь однажды, в далеком 1956 году, в Мельбурне удалась победа, когда там наш футбол представляла первая сборная, а противники были не в лучших составах.
По моему глубокому убеждению, наш футбол в ранге первой сборной обязан целиком и полностью сосредоточиться на турнирах главных — чемпионатах мира и Европы. Да и аудитория давно уже различает по достоинству международные турниры. А для Олимпийских игр подходит команда, в которой пройдут школу молодые игроки ближайшего резерва.
Но золотые олимпийские медали манят, завлекают, и ради них ставится задача перед первой сборной — как хотите, ставьте любые условия, но завоюйте, привезите. Рассуждают простенько: чем футбол отличается от других видов спорта? Тем самым отказываются признать за футболом его особое предназначение. И может быть, исходят еще и из неверия в возможность успехов на чемпионатах мира и Европы: что если на Олимпиаде отломится удача? Не принимается в расчет и то, что олимпийская «бронза» записывается в разряд неудач, тогда как «бронза» на чемпионате мира была бы принята с энтузиазмом, недаром до сих пор любовно вспоминают четвертое место на чемпионате 1966 года.
Как бы то ни было, замысел созрел.
Исполнение замысла читателю представлено. Жертвы за жертвами, пустые хлопоты, отстранение В. Лобановского и О. Базилевича от должности тренеров сборной. Очередной катаклизм.
Не сомневаюсь, что Лобановский и Базилевич с полной убежденностью в своей правоте вели олимпийскую Операцию.
Что же это было? Нельзя допустить, что тренеры поступали себе во вред, очертя голову пустились в заведомо проигрышную авантюру!
В киевском «Динамо» им удалось применить разработанную в содружестве с учеными систему тренировочных занятий, обеспечившую, как принято говорить, высокую функциональную готовность игроков. Насколько могу судить, это было новинкой. И все было бы хорошо, если бы тренеры не приняли эту систему за универсальное средство «от всех болезней». Но они были молоды, тренерский опыт невелик, на ладони яркий успех в 1975 году, и они снова поставили на ту же карту. Так и вели команду: изъяли ее из регулярных соревнований, заменив вольными, выгодными разъездами, и сосредоточились на тренировках. К июлю, к Олимпиаде, команда пришла изможденной, хотя полгода толком не играла.
По горячим следам Операции критики кипятились, но по здравому размышлению заскок молодых тренеров если не простителен, то понятен.
Читатель спросит: а есть ли нужда разбирать придуманную в кабинете Операцию и ее несостоятельность, коль скоро все это связано со сборной?
В том сезоне сборная и киевское «Динамо» были нерасторжимы, провал сборной ударил и по клубу.
Снова сошлюсь на книгу О. Блохина.
«Я иногда с грустью вспоминаю о лучших временах своего клуба и сборной. Мне кажется, что в ту пору у нас была команда, которая так и не смогла полностью реализовать свои возможности. Впрочем, так думаю не я один. Весной 1982 года я встретил на улице Стефана Решко.
— Видел вашу игру,— сказал он.— Что, тяжело приходится?
— Вспоминаешь, Степушка, наш состав?
— Только и остается, что вспоминать... А знаешь, жаль все-таки, что команда распалась раньше времени. Еще бы года три-четыре поиграть тем составом, который был у нас в семьдесят пятом, могли бы и Кубок чемпионов выиграть, и все что угодно...
У нас был состав! Что ни игрок—личность! Не стало этого состава—не стало и побед в европейских клубных турнирах. Хотя команда продолжала работать по тем же научно обоснованным программам. Думаю, что полагаться только на научный подход в тренерском деле нельзя».
Блохин выразил свои ощущения попросту, как игрок. Добавлю — как выдающийся игрок. Его ощущение не расходится с фактическим положением дел, наоборот, подтверждает его.
Потерянный сезон, накопившаяся горечь выплеснулись в стихийном бунте: игроки выразили недоверие тренерам. Сначала были отстранены оба, потом сошлись на том, что уйдет Базилевич, а Лобановский останется. Трещины заштукатурили. Думаю, что, и упрятанные, они долго о себе напоминали. Электротабло на наших стадионах рисовало благополучную кардиограмму киевского «Динамо», однако самочувствие команды определялось и по внешнему виду: насколько она в 1975 году по игре была весела и молода, настолько стала сумрачной и флегматичной.
В чемпионате 1976 года в сравнении с предыдущим число зрителей уменьшилось на миллион, в том числе на киевском стадионе потеряно 400 тысяч. Средняя посещаемость матчей упала с 23,6 до 19,4 тысячи».
Шестая жертва.
Много лет с недоумением наблюдаю за равнодушием к таким подсчетам. Однажды меня познакомили с директором крупного стадиона. Для завязки разговора я сказал: «Как вам, наверное, приятно, что сегодня стадион полон!» И услышал в ответ угрюмое: «Мне совершенно неважно, есть зрители или нет». Знакомство наше на том и остановилось. Никогда не мог понять, не понимаю и сейчас, как можно вести футбольное дело с безразличием к посещаемости стадионов, а значит, и к доходам. Не отсюда ли ведут начало безответственные эксперименты, не оттого ли так вольготно чувствуют себя футбольные власти, затевая операции, подобные разыгранной в 1976 году?
Если в 1975 году наша сборная, поправив дела, в классификации «Франс-футбола» была выведена на третье место в Европе, то после сезона 1976 года она оказалась десятой.
Седьмая жертва.
Такую дорогую цену заплатил наш футбол, погнавшись за золотой олимпийской медалью с негодными средствами.
Сезон 1977 года. Киевское «Динамо» — чемпион страны. Но почему команду не сопровождает, как два года назад, звон фанфар?
Всякие бывали сезоны. Чего мы только не насмотрелись за долгие годы! Можно написать пространную историю, скажем, эволюции игры, чередования возвышений и падений тренеров, клубов, звезд, наконец, занимательных происшествий. И кажется, ничем нас не удивить.
В 1977-м футбол удивил.
Внешне — сезон как сезон. Не из удачных, но к этому не привыкать. Сборная проиграла отборочный турнир чемпионата мира, выиграв у венгров и греков на своем поле и «закономерно» уступив им на чужом. Разочарование, удар по престижу.
В том году я дважды ездил в Киев. Весной на полуфинал Кубка чемпионов. Динамовцы выиграли 1:0 у сильной в то время «Боруссии» из Мёнхенгладбаха. Чувствовалось, что счет недостаточен. Так и оказалось: две недели спустя динамовцы проиграли «Боруссии» как по заказу 0:2. Досадно, но бедой не выглядело.